Конь, заменив этих животных в упряжке, заменил их и в ритуале, приняв на себя все те сакральные функции, которые ранее с ними связывались. Он стал животным, осуществляющим связь потомков и предков, стал главной ритуальной жертвой и объединился с гусем-лебедем. Но память о том времени, когда не конь, а лось или олень были ездовыми и священными животными, сохранилась у многих индоевропейских народов.

Кузьмина отмечает, что образ коня-оленя характерен для традиции Древней Греции, Ирана; что в «Эдде» олень выступает в роли коня у мирового дерева, а у скифов существовали налобники с изображением оленей, "что тождественно обряду обряжения коня в оленя".''

Здесь уместно вспомнить о находках изображений лося в скифских курганах на Украине. Исключительный интерес представляет в этой связи ритуальная маска с мощными, лосиными рогами, найденная в конском захоронении Пазырыкского кургана. Киселев приходит к выводу, что здесь ритуальная маскировка коня в виде оленя подтверждает то, "что первым верховым животным был олень, что оленя в этой функции лишь спустя много времени сменила лошадь", и далее – что "все данные говорят за то, что верховым животным на Алтае в эпоху Пазырыка была лошадь, а для перевозки тяжести применялись быки, запряженные в ярмо. Однако, как только дело касалось полных вековой традиционности областей культа и погребального ритуала, так оживало воспоминание о первоначальной роли оленя.

Несмотря на то, что в погребальной процессии участвовали драгоценные потомки "небесных", "потокровных" лошадей Средней Азии, древняя традиция превращала их в оленей".

Наталья Членова, говоря о специфическом "скифском" типе изображения оленя, отмечает, что у "скифских оленей", как правило, характерный с-видный рисунок отростков рогов. Приведенное ею изображение типичного скифского оленя из Семибратнего кургана на самом деле, судя по характерному рисунку головы, является изображением лося.

Если сравнить многочисленные скифские и сакские конские налобники, псалии с изображением оленей, оленей на золотых бляхах знаменитой Петровской сибирской коллекции и другие изображения с реальными лосем и северным оленем, то не останется сомнений в том, что на них изображен лось.

Интересно и то, что "скифской пластике продолжала жить древняя идея связи лося и гуся-лебедя. Ведь отмеченный Членовой характерный рисунок рогов "скифских оленей" – это, по-существу, ряд с-видных "гуськов". И здесь вновь можно обратиться к воспроизведенным в работах Равдоникаса петроглифам Белого моря и Онежского озера, где встречаются изображенные в ряд гуси – лебеди, предводительствуемые лосем, или силуэт лося, на спине которого помещена утка.

Образ коня-лося (или лося-коня) прослеживается у племен ямной культуры, которые в третьем тысячелетии до нашей эры. наряду с ритуальными захоронениями коней совершали ритуальные захоронения оленей. Культовое почитание животных, и в том числе лося, сохранилось у продолжателей её традиций – скифов и савроматов и в срубную эпоху (второе тысячелетие до нашей эры). У классических коневодов и наездников – скифов, постоянно контаминируютсязаменяются образы коня и лося.

Память о том далеком времени, когда лось был верховым, а олень вместе с ним упряжным, и главным жертвенным животным, сохранил один из важнейших гимнов Ригведы "Гимн жертвенному коню". В этом глубоко архаичном гимне, исполнявшемся во время священного обряда "Ашвамедхи" – ритуального принесения в жертву белого царского жеребца, —ноги коня названы "ногами оленя", говорится, что он летит по небу птицей, и у него "крылатая" голова и "золотые рога", которые "широко простираются в пустынных просторах", что впереди коня ведут "козла – его сородича", и, что "небесные кони, являющие свою силу, в ряд, словно гуси, смыкаются".