– Похоже не врёт, бойцы его тоже в один голос говорят.– подошёл Лыба и протянул мне банку тушёнки и хлеб.

Отхожу и устроившись у дерева ем, ложку я на складе взяла, хорошая, нержавейка. Сижу ем, ко мне подсаживается младший политрук.

– А чего тебя, все Лаской зовут?– спрашивает он.

– Быстрая я с оружием. Вот капитан и сказал: “быстрая прям как ласка”. Вот и прицепилось.– говорю я доедая тушёнку.

– Ты ж по возрасту служить ещё не должна? Тебя небось в комсомол только недавно приняли.– прощупывает он меня.

– Не приняли, происхождением не вышла, из благородных я.– облизываю и прячу ложку.

– Как из благородных? Их уж нет давно. Нет конечно есть, но они указываются по новым профессиям. А ты прям: “я из благородных.”– смотрит он удивлённо.

– Ага из них. Я и в гимназии училась.– подначиваю его я.

Тут до него доходит. И он ещё более удивлённо смотрит на меня.

– Ты с освобождённых территорий. Твои родители были дворянами. Похоже с советской властью не конфликтовали. Но тогда вашего комсорга гнать надо, он сам отталкивает возможных бойцов за мировую революцию. Особенно сейчас, когда мировая буржуазия натравила на нас Гитлера. Вот увидишь скоро у них в тылу начнётся пролетарская революция.– говорит он.

– На что спорим, что не начнётся? Вон они пролетарии германские, по нашим дорогам топают и наших граждан убивают. Им их бесноватый, надел земли и рабов пообещал. Так что не жди не восстанут, по крайней мере сейчас и война будет долгой. Не надо говорить, что я не верю в мощь красной армии. Я как раз верю и знаю, что победа однозначно будет за нами. Только перестань бойцов к смерти толкать. Врага надо бить так, что он умер, а ты жив. Я б вообще кто призывает к тупым атакам и солдат не бережёт расстреливала б. Вот ты у тебя наган и нож, встретил врага. Твои действия?– говорю я и краем глаза вижу подсевших бойцов.

– Ну как, выпущу все патроны в противника и в рукопашную.– говорит решительно младший политрук.

– Выпустил и даже убил кого то, ломанулся в рукопашную, а немец тебя из винтовки, хлоп. Вот и разменял ты свою жизнь на несколько вражьих. А я по другому поступлю, буду красться за ними и когда они уснут часового ножиком прирежу и его спящих приятелей тоже. Вот и получилось, что я за их поганые жизни ноль наших отдала. Этому бойца и командира учить надо. Не они гибнуть должны а враги во славу их грёбаной германии.– говорю я.

– Права Ласка, сама так воюет. Вот товарищ младший политрук, мне бойцы рассказали как они танки да машины у немца забрали и по наглому, среди немецких колонн шли. А идею она подсказала.– говорит боец пришедший с Иваниковым.

– Как в колоне?– удивляется политрук.

– А вот так, встроились и ехали.– говорю я.

– И не стреляли?

– Скажи, мне, что самое важное, выполнить задание или убить двух- трёх немцев?– смотрю я на него.

– Задание.– говорит он.

– Вот. А значит для выполнения нужно использовать, все возможные средства. Мы и используем.– говорю я.

– Ласка, хорош лясы точить. Марш спать. В грузовик лезь.– говорит старшина подойдя к нам.

Я встаю и лезу в кузов. Устраиваюсь на вещах и засыпаю.

Утром мы продолжаем изображать из себя немцев. Найдёнышей засунули поглубже в кузов под тент. Надо было видеть возмущение младшего политрука когда он увидел наших парней в немецкой форме. Капитану даже пришлось прикрикнуть на него, чтоб не мешался под ногами и взять к нам в ганомаг. Едем как и вчера, на мне камуфлированная куртка и наушники. Слушаю эфир.

Достаточно спокойно перескочили шоссе на Барановиче в прогал наступающих немцев. Обалдевший Иваников сидит потерянный. И шепчет: “Вот это масса, вот это сила”.