Так и Абсолют – чтобы увидеть себя, он создаёт в себе способность самоотражения. Это первичное зеркало – не материальный объект, а принцип осознавания, позволяющий целому созерцать свои части, а бесконечному – свои конечные выражения.

Какое удивительное чудо – это первое отражение! Представьте, что вы всю жизнь были слепы и вдруг прозрели. Но вместо того, чтобы увидеть внешний мир, вы впервые видите собственное лицо. Какой шок, какое потрясение, какое откровение! «Так вот какой я!» – восклицаете вы, хотя всегда были собой, всегда знали себя изнутри. Но видеть себя – это совсем другой опыт, это новое измерение самопознания.

В этом первом отражении Абсолюта рождается нечто невообразимо прекрасное – возможность диалога с самим собой. Ведь пока нет разделения на видящего и видимое, нет и возможности вопроса и ответа, обращения и отклика, призыва и эха. А без этого диалога нет и творчества, нет и любви, нет и познания.

«Зеркало появляется раньше отражения, как вопрос – раньше ответа». Эта фраза указывает на фундаментальный принцип творения – сначала создаётся пространство для возможности, и только потом в этом пространстве расцветает конкретное выражение.

Представьте, что вы задаёте вопрос. В самом акте вопрошания вы уже создаёте пространство для ответа, вы формируете поле, в котором может возникнуть новое понимание. И хотя вопрос хронологически предшествует ответу, он уже содержит в себе возможность ответа, его форму, его направление.

Так же и первичное зеркало – оно предшествует конкретным отражениям, но уже содержит в себе потенциал всех возможных форм, всех возможных перспектив, всех возможных точек зрения.

И что особенно удивительно – как только появляется зеркало, появляется не только возможность увидеть себя, но и возможность не узнать себя. Возможность принять отражение за нечто отдельное от себя, за «другого».

В этом заключается и величайшая трагедия, и величайшая комедия бытия – Абсолют, создав зеркало, может временно забыть, что видит в нём себя. Может увлечься игрой отражений настолько, что на время потеряет осознание своего единства с ними. Может влюбиться в собственное отражение, как мифический Нарцисс, не узнавший себя в зеркале водной глади.

Но разве не в этом заключается высшее мастерство актёра – настолько вжиться в роль, что на время спектакля забыть о своей истинной личности? Разве не в этом состоит искусство сновидения – создавать миры настолько убедительные, что во сне мы принимаем их за реальность? Разве не в этом парадокс всякой игры – временно принимать условные правила за непреложные законы?

Абсолют играет с самим собой в грандиозную игру прятки, и первым шагом в этой игре становится создание зеркала, в котором он может не узнать себя. Не узнать – чтобы потом вновь узнать, но уже иначе, уже обогащённым опытом разделения и воссоединения, опытом поиска и находки, опытом утраты и обретения.

И в этой промежутке, в этой паузе между «я» и его отражением, в этом пространстве между вопросом и ответом происходит всё самое интересное. Здесь зарождаются миры и вселенные, здесь разворачиваются эпические драмы и нежные лирические истории, здесь вспыхивают и угасают галактики, здесь расцветают и увядают цивилизации.

Как будто Абсолют говорит сам себе: «Давай поиграем в то, что мы не одно, а два. Давай притворимся, что между нами есть расстояние. А потом будем постепенно сокращать это расстояние, будем двигаться навстречу друг другу, будем заново открывать нашу изначальную близость. И каждый шаг этого пути будет полон удивления, будет полон открытий, будет полон красоты».