“Но король не станет просто так платить деньги!”, – пронеслась в голове мысль, а я посмотрела на заметку.

Закрыв глаза, я представила, что однажды я в роскошном платье выйду из кареты, положив руку поверх перчатки слуги, пройду по залу, распространяя запах дорогих духов и встречусь глазами с драконом. И, конечно же, в своих мечтах, я очарую его. Он пригласит меня на танец, не будет отходить от меня, мечтая о взаимности. И в тот момент, когда он будет умолять меня о любви, я с усмешкой скажу ему: “Я та самая нищенка, которую ты приказал выпороть! Какая может быть любовь между нами?”. И красивой туфелькой растопчу ему сердце. Что бы он не сказал!

Это была самая глупая мечта, которая приходила мне в голову. Но женская гордость, уязвленная его приказом, требовала отмщения.

– Детский сад какой-то, – проворчала я, стыдясь собственной мечты. – Ты – взрослая женщина, а мечтаешь, как … как… Короче, глупости все это!

Но внутри что-то мусолило и мяло эту мечту. Мне хотелось видеть его страдания, хотелось вызвать чувство стыда. Я хотела увидеть раскаяние в его глазах, ведь он чуть не обрек меня на смерть и увечья! И если бы не начальник стражи, то, быть может, я бы так и валялась в грязи без сознания. Если бы пережила это унижение, этот позор и эту боль.

Сейчас мысль о теплице не показалась мне из области научной фантастики. Внутри появилась решимость отомстить своим успехом всем, кто посмел насмехаться надо мной. Даже если ради этого придется взять в руки молоток!

– Значит, нужна земля, – задумалась я. – Но если все поля годами обрабатываются магией, то земля нужна оттуда, где магии отродясь не было… Брать возле дороги нельзя. А вдруг и туда навеяло магией? С полей, например? Как я могу быть уверена, что в этой земле точно нет магии?

Магия, как выяснилось из газетных заметок, для перцев – смерть. Значит, землю нужно брать в лесу! Там точно никто не занимался земледелием.

В комнате стало холодно, а я зябко поежилась. Усталость боролась с желание согреться.

– Бу-бу-бу! – проворчала я, вылезая из-под старого пыльного одеяла.

Топор стоял возле двери, требуя, чтобы я его выгуляла. Прислушиваясь к собственным шагам, я вспомнила, как раньше была уверена, что в этом старом доме водятся призраки. Понасмотревшись фильмов про всякие старые дома, я была уверена, что передо мной вот-вот всплывет чей-то неясный силуэт. Но это было буквально пару первых дней. Потом я поняла, что самое страшное, что можно увидеть в этом доме – это вовсе не призрак, а уборная.

– Эть! – колола я дрова, понимая, что согреюсь раньше, чем брошу их в камин. Теперь у меня получалось намного лучше!

– Колю… дрова… на заказ… – тяжело дышала я. – Кастрирую… неверных…. мужей… Недорого…

Собрав все поленья, я направилась в дом, бросая их в камин и разжигая огонь. Пока я грела ладошки возле потрескивающего пламени, желудок выводил голодные песни.

– Ничего, ничего, – успокаивала я желудок. Одно дело сидеть на диете, когда у тебя полный холодильник, а другое, когда хоть шаром покати. – Скоро мы будем вкусно кушать! Потерпи дружочек! Потерпи гастритик!

Согревшись, я улеглась спать. Завтра мне предстояло идти в лес за землей. Снилась мне чашка ароматного кофе, булочка и масло в масленке… Снились деликатесы на полках магазина и запах пиццы. Я кусала пиццу, пытаясь ее прожевать, а проснулась от того, что ем уголок одеяла.

– Фу! – выплюнула я, щурясь на солнце.

Я схватила старую лопатку, схватила старое покрывало и стала спускаться вниз. В рассохшейся бочке, исполняющей обязанности водопровода стояла холодная вода и плавали листья.