Этот калейдоскоп их появлений и исчезновений звучит во мне какой-то странной пронзительно высокой музыкой. И главная тема этого поразительного концерта – Люба.

Она всегда рядом. Она бдительно охраняет мой мозг от слишком долгих посещений других женских фигур. Она доминирует всюду во мне. Она желанна и неприступна. Она – высшая цель и главная идея всей этой музыки. Я не остаюсь без неё ни на мгновение. И где-то рядом с ней, но всё-таки на втором плане – Наташа.

Но если Люба – это смысл и суть мелодии, и её главный непрекращающийся ритмический рисунок, то Наташа – это страсть и пафос музыки моей души. Люба – это Рим, власть, закон, роскошь и величие. Наташа – Греция, изящество, искусство, возвышенное и чистое пение. Люба – это очаг, Наташа – это огонь. Люба – это дом. Наташа – это хозяйка дома.

Я проклинаю своё гаремное мышление. Я не желаю нарушать ни одного своего данного слова, ни одной своей клятвы. Я люблю их обеих. Я не мыслю себя без них и вне них. Мне нужны обе. Для Любы я – мальчик, для Наташи – мужчина. Для Любы я – дурачок, юродивый. Для Наташи я – гений. Для Любы я – необходимый элемент интерьера и оформления семьи. Для Наташи – муж и отец её ребёнка. Они обе имеют от меня дочерей. Свету и Евдокию разделяют 17 лет! Поразительно: я всегда мечтал встретить с Любой двадцатилетие нашей свадьбы в Реттиховке. Но встретил его в городе, где живёт её родной отец, и в который она сама меня привезла… Но без неё! И уже без Дунечки.

А ведь был февраль 1971 года. Самый его конец. Утро. Я раскачался на кресле, разгоняя кровь в сухих суставах и с силой, вставая, вытолкнулся. Двинулся в коридор к умывальнику. Над умывальником – окно. Сквозь окно било солнце. Его лучи расходились косыми пучками и в этих световых столбах плясали мелкие пылинки. Я обернулся и остолбенел. В дымке световых световых лучей и пылинок, едва различимые глазу, привыкшему к яркому свету, стояли три фигуры, которые вызвали ассоциацию с романом дона Сервантеса: высокая фигура Дон-Кихота, маленькая кругленькая фигура Санчо-Пансы ещё одна хрупкая фигурка прекрасной незнакомки. Это оказались новые жильцы четвёртой квартиры – три девушки, прибывшие отрабатывать три года по распределению в Свердловске.

Тогда у нас в квартире жил Володя, который после армии учился в техникуме. Мы дружили. И решили в тот же вечер «пойти познакомиться». Но для знакомства был необходим достойный повод.

Уже через несколько часов мы знали, что:

а) девушек зовут Руфа, Люда и Люба;

б) они закончили Архангельский коммунально-строительный техникум;

в) они изучали английский язык;

г) они играют в подкидного дурака.

В качестве весомого повода для плотного знакомства был избран английский язык. Я предложил им помочь мне перевести несколько страниц для зачёта.

На всякий случай я взял текст, который сам мог свободно читать и переводить без словаря, поскольку имел счастье в своё время обучаться в английской школе. Им об этом мы, конечно, не сообщили.

Таким образом, пока они собирались переводить текст, изучая его внешне, я внешне изучал их. Люда мне понравилась живым и весёлым нравом, но она была что называется «не в моём вкусе». Руфа была прекрасна, и на неё я направил всё своё внимание.

Люба была некрасива, старалась быть незаметной и не обращала на себя внимания. Однажды у них подпортилась колбаса. Тогда в дело вмешалась моя мама. Дежурила по кухне в тот день Люба.

И вот стоит она над кастрюлей с достопамятной колбасой, подхожу я, и вдруг она оборачивается и смотрит на меня таким взглядом… От этих широко раскрытых глаз всё во мне перевернулось, и я её наконец-то разглядел…