Сжавшись в три погибели, склоняю голову, стараясь увернуться от ударов. Бежать некуда, но надо. Иначе, все. Конец!

Но что-то больно колет мне в шею, и я обмякаю в грубых жестоких руках.

Все слышу. Все понимаю. Но даже пальцем пошевелить не могу. А позвать на помощь тем более. Да и кто тут поможет.

Мои мучительницы, посмеиваясь, болтают о чем-то на своем птичьем. Крутят меня как куклу, раздевая. Сначала брюки, потом колготки и водолазку. Остаюсь только в трусиках и в бюстгальтере. И даже не понимаю, что мне делать? Положение безвыходное.

От ударов болит все тело и голова. А душу рвет от отчаяния и безысходности.

Мне домой надо! Там же дети! Как они без меня?

«Тебя продали. Беляш и Маня», – доходит до меня простая истина. - А Мустафа и Саид купили. Об этом они и договаривались, наверное. И это никакой не ресторан, а чей-то особняк…

От ужасной догадки сковывает дыхание. Мощный спазм закрывает горло. Задыхаюсь, хватаю ртом воздух. Но сильные руки меня распрямляют, заставляют откинуться на спинку кресла. Дают попить воды с каким-то гадким привкусом. И я снова уплываю. Чувствую, как цепкие пальцы снимают с меня белье, стаскивают кольца и вынимают из ушей серьги.

Колины подарки! Как я без них?

И тут же забываю о драгоценностях, стоит только безжалостным пальцам прикоснуться к моей обнаженной груди. Прикрываюсь, отмахиваюсь. Но это мало помогает. Вороны глумятся. Беззастенчиво щупают мою грудь. Сдавливают больно и радостно цокают языками. Будто у них все по-другому устроено!

Блин, средневековье какое-то!

Пытаюсь вырваться. Бью кулаками, куда придется. Но получаю удар в живот, а затем снова сыплются одна за другой пощечины.

Цепкие костлявые пальцы проникают в ноздри. Тянут назад. Вскрикнув от боли, инстинктивно открываю рот. И сразу же в горло льется мерзкая маслянистая жидкость. Отплевываюсь, уворачиваюсь. Но все безрезультатно. Слишком неравные силы.

Пухлая рука с силой зажимает подбородок и ловко вливает дозу. Снова цокают языком. Обмазывают маслом, отдаленно напоминающим по запаху сандаловое. Надевают холщевую черную рубашку, которую уже кто-то носил. Поверх платок и абайю. Лицо закрывают плотной паранджой и выводят из дома.

Ничего не вижу из-за плотной сетки, опущенной на лицо, шею сдавливает туго повязанный платок, а ступни опаляет раскаленный асфальт.

Что происходит? Зачем? Инстинктивно кручу головой. Пытаюсь сорвать черные тряпки и оглядеться. Позвать на помощь или сбежать, пока еще не поздно.

Но на запястьях защелкиваются тугие наручники и меня как мешок с картошкой запихивают внутрь стоящей у крыльца машины и везут куда-то.

«Может быть, это розыгрыш?» - мелькает в одурманенных мозгах спасительная мысль. Идиотская шутка как раз в духе Беляша. Сейчас приедем в отель и все вместе посмеемся.

Но машина летит по проспекту, ныряет в туннель, а затем сворачивает несколько раз. И разгоняется, будто хочет взлететь.

«Выехали за город на автостраду», - отмечаю мысленно и задыхаюсь от паники. Это не розыгрыш. А самое настоящее похищение.

Меня украли! Кто, зачем? Понятия не имею.

Но одно знаю точно. Коля меня обязательно найдет.

«Спаси меня!» - всхлипывая, обращаюсь я к мужу. – «Пожалуйста, помоги!» - умоляю любимого, трясясь от животного ужаса. А потом меня окутывает черная безнадежная тьма.

9. Глава 8

Глава 8

Я прихожу в себя в маленькой душной комнатушке, больше похожей на чулан. Под низким потолком мигают красные проблесковые лампочки. Яркие блики сводят с ума и режут глаза. Не дают думать связно.

Комната пустая. Ни одного окна, а стены и пол бетонные. Как в бункере. Или в колодце.