– Посмотри, ведь он живой, – мама поднесла котенка к лицу дочки, – он такой же, как ты. У него есть свои мама и папа. Ты не можешь отнять у него жизнь, лишь потому, что ты так захотела. Ты – большая, а он – маленький. У тебя есть силы, а у него – нет. Это нечестно. Посмотри, какой он беззащитный!

Нина погладила серую мордашку.

– Ты должна защищать его. Он ничего плохого тебе не сделал.

Видение исчезло. Нина сидела неподвижно. В глазах проступили слезы. Монстры недовольно фыркали и рычали, а спящая соседка все также неподвижно стояла с карандашом в руке в ожидании приказа.

В разуме Нины снова шла ожесточенная борьба. Так где же правда? Почему ее так сложно определить? К сожалению, детский организм редко, когда может противостоять соблазну. Конфета, которую запрещено брать, все равно исчезнет со стола, едва ты отвернешься. В голове ребенка еще не основательно закрепились понятия хорошо – плохо, можно – нельзя. Нина словно шагала по узкой тропинке на краю пропасти, едва сохраняя равновесие.

«Это нечестно», – думала Нина, – «у меня есть силы, а у нее – нет».

Озлобленные морды снова злостно зарычали.

«Она обижает тебя. Это нечестно», – зашипел Монстр прямо в ухо.

«Она – большая. Ты – маленькая», – вторили другие.

«Она сделала тебе плохо. Сделай плохо ей».

«За ней скоро придет мама. А за тобой – уже нет. Они отобрали ее у тебя»

Сердце Нины замерло.

– Они отобрали ее у меня, – прошептали детские губы, – отобрали…отобрали…

Рука начала движение. Медленно, но верно девочка вонзала острие карандаша точно в артерию, прокручивая его, пока оно не вылезло из обратной стороны шеи. Ни звука, ни крика, ни стона. Спящая Аделаида, словно не чувствовала, как убивает себя. Кровь заструилась по рукам, пижаме и неспешно стекала на пол. Через несколько минут девочка пошатнулась и также беззвучно упала между кроватями.

Нина неподвижно сидела, обхватив колени, и прислушиваясь к чарующим звукам.

Тук-тук, тук-тук – с каждой секундой сердцебиение Аделаиды замедлялось. В памяти возникли образы. Мама сидит перед ней. Широкая улыбка женщины излучает бесконечную доброту.

Тук-тук. Полак в кресле делает записи в блокноте.

Тук-тук. Яркие желтые звезды на потолке ее спальни в родном доме.

Тук-тук. Окровавленный карандаш в руках Аделаиды.

Тук-тук. Мама танцует с Ниной в гостиной, подражая балерине из телевизора.

Тук. Иголка от капельницы в ноющем посиневшем от проколов локте.

Тук. Котенок прижат к земле.

Тук. Трупы родителей в луже крови.

Тук. Котенок пищит под ладонью.

Тук. Полак смеется.

Тук. Острие стекла вонзается в горло котенка, кровь бьет фонтаном…

Тьма.

Тишина.

Все стихло. Образы исчезли, как и Монстры, насытившиеся победой. Нина едва слышала, как где-то далеко отсюда эти бледные чудища радуются подвигом своей хозяйки. В комнате слышалось лишь одно дыхание, одно сердцебиение. И это было потрясающе.

Нина взглянула на пол. Грудь под окровавленной пижамой не вздымалась, палату наполнил металлический запах свежей крови. Он так понравился Нине, что она даже чуть нагнулась к мертвому телу, чтобы насладиться ароматом. Потом она спокойно залезла под одеяло и уснула крепким сном.

О произошедшем узнали только утром. Дания по обыкновению совершала обход по этажу, громогласно объявляя о наступлении утра. Когда она вошла в десятую палату, она не сразу поняла то, что увидела. В узкой комнате между кроватями лежала пухлая девочка. Весь пол был залит кровью, багровая лужа затекла под кровати. Кровь уже застыла на пижаме, и теперь желтые цветы соседствовали с коричневой коркой засохшей крови.

– Господи Иисусе! – воскликнула бедная женщина. Она подбежала к Аделаиде. Трех секунд было достаточно, чтобы понять, что девочка мертва, причем уже давно.