Кажется, Монстр на окне приподнял голову, точно прислушиваясь…

В следующую секунду Нина уже сама вспоминала жестокие картины без Их помощи. Она перебирала все ужасы, которые эти твари показывали ей, и неведомый внутренний трепет заставил Нину выбрать одну из них. Она хотела увидеть кровь, почувствовать ее запах, попробовать на вкус.

Монстр возле нее жадно облизнулся.

Взгляд серых глаз упал на соседку, мирно посапывающую в кровати. За все то время, что они пробыли вместе в палате, они ни разу не перекинулись даже парой слов, кроме как угроз в адрес Нины. А по возвращении Нина узнала, что Аделаида распространила среди детей прозвище для Нины – «Уродка». А сегодня Аделаида, будто ненароком, даже толкнула Нину так, что та больно приземлилась на пол. Кроме того, толстуха забралась на кровать Нины и прыгала на ее постельном белье и подушке в грязных резиновых сапогах, выкрикивая прозвище Нины на весь этаж, пока санитарка ее не угомонила. Детская жестокость, особенно в раннем возрасте, становится опасной, если не контролировать садистские желания ребенка. Не получив желаемую реакцию от неподвижно наблюдающей за ней Нины, девочка толкнула Нину на кровать и повторила любимую угрозу:

– Тронешь мои карандаши, убью!

Странная идея, внезапно посетившая Нину этой ночью, заставила вспомнить каждую пакость, каждую гадость, что сделала эта мерзкая девчонка. И в следующую секунду воображение Нины сделало Аделаиду героиней одной из навязчивых картин. Нина представляла, как эта наглая девчонка лежит в луже собственной крови. Сначала Нина испугалась своих мыслей, но вскоре осознала, что эта сцена доставляла ей необъяснимое наслаждение. Ее охватили двоякие чувства. С одной стороны, Нина понимала, что это плохо – так учила ее мама, но с другой стороны, эта девчонка обидела ее, и ее следует наказать. Монстры обещали, что ей понравится наблюдать за мучениями, смотреть, как кто-то корчится от боли, надрывается в бесполезных усилиях избавиться от пытки. Губы Нины растянулись в улыбке. Да, ей определенно понравится.

«Проснись!» – мысленно скомандовала Нина.

Аделаида зашевелилась и медленно села в кровати, подчинившись неведомой силе. Она по-прежнему безмятежно спала. Краем уха Нина услышала, как Монстр оказался рядом с ней. Она чувствовала его зловонное дыхание, слышала, как во рту пузырились слюни. Его морда почти касалась щеки Нины. Губы не шевелились, но он заговорил с ней.

«Сделай ей больно. Она заслужила…»

«Она противна. Она отвратительна…» – вторили другие Монстры, спрятавшиеся в голове.

«Поделом ей. Сделай ей больно. Пусть страдает. Пусть истечет кровью…»

«Отомсти. За все, что она сделала. Отомсти. Пролей кровь…»

Голоса перебивали друг друга, они жаждали крови.

Ледяное дыхание на плече. Запах разлагающегося тела. Звуки булькающей слюны.

Нина посмотрела на стол, где были разбросаны любимые карандаши Аделаиды.

«Сейчас ты ими подавишься», – пронеслась мысль.

Монстры свирепели с каждой секундой. В следующий момент соседка встала с кровати, подошла к столу и взяла карандаш. Серебристые глаза не отрывались от нее. Карандаш медленно приближался к горлу. Рычание Монстров становилось все неистовее, Они трепетали, Они упивались назревающей победой. И вот кончик карандаша уже дотронулся до складок на шее.

Резкая мысль выдернула Нину из транса. Далекое воспоминание из жизни, потерянной навсегда.

– Так делать нельзя! – объясняла мама, вытаскивая из детского кулачка острый осколок бутылки.

Нина непонимающе смотрела на маму. Котенок, прижатый рукой Нины к земле, продолжал жалобно мяукать. Мама подняла его, он уместился целиком на взрослой ладони.