– И вовсе не так, просто это они вас так видят или хотят, чтобы другие видели. Думаешь, мне в новой школе было легко? Она с виду такая крутая, для выскочек, так же ты меня называла? Вот, а на деле первые месяцы меня жестко там прессовали. И били хорошо, умело, чтобы синяков не оставалось. Это так просто, я потом прочитал об этом в книге про лагеря НКВД. Бьют через доску шлангом с песком. Первое время я даже кровью начал ссать, пока не дал отпор. Если не дашь отпор, пусть и загасят, не отстанут.

– И что ты сделал? – Юля сочувственно посмотрела на него. – Почему ты ничего предкам не сказал? Почему мне не рассказал? Я бы Максима попросила помочь! Он хоть и гад, но знает, что надо делать. Он всегда знает, что надо делать!

– Никто не знает всегда, что надо делать – это тебе Максим сам скажет. Предкам такое рассказывать нельзя, когда меня мутузили в нашей школе, отец поставил мне это в вину, что я сам виноват, что довел до конфликта.

– Это тогда, когда ты из-за меня дрался?

– Я тебе уже не раз говорил, что дрался из-за себя – это было мое решение, и ты тут не причем! – раздраженно ответил Илья. – Прости, не хотел на тебя кричать.

– Не переживай, – Юля взяла его под руку. – Я на тебя разучилась обижаться, а ты на меня имеешь право обижаться, я заслужила.

– Не хочу, – буркнул Илья и снял запотевшие очки. Они всегда потели, когда он волновался.

– Слушай, – Юля остановилась и пристально посмотрела ему в глаза. – А ты бы хотел, чтобы тебя родили в этом мире? Ну, чтобы перед рождением тебя бы спросили: «Сейчас или никогда?».

– Бессмысленный вопрос. На него нет, и не может быть никакого ответа.

– Может, ну скажи, скажи!

– Я бы разделил все на три части: первая планета, она мне нравится, но я не знаю и другого варианта, не из чего выбирать. Второе люди – вот здесь текущая сборка общества меня совсем не устраивает.

– А третья часть? – спросила Юля, щипая задумавшегося Илью.

– А третья часть, самая главная для всех: те, кого мы любим, кто наши друзья и просто интересные люди. Их не так уж и много, но я благодарен судьбе, не родителям, их заслуги в этом нет и быть не может, что я знаю тебя, Альфу, Максима, что у меня есть Арнольд, любимое дело, что в моей жизни есть ты, – он отвернулся и добавил еле слышно, но Юля услышала, и почему-то ей стало приятно.

– Я об этом никогда не думала. Вот ты все разложил, и мне понятно, но сама бы я до этого не додумалась.

– Потому что не хотела бы об этом думать.

– И не буду! Ты прав, вопрос и правда бессмысленный, мы же ничего не можем изменить и родиться в лучшее время.

– Лучшее время всегда останется в прошлом, – криво ухмыльнулся Илья. – Так нам вдалбливают в школе и в телеке.

– Вот бы их всех собрать и отправить туда! Вот было бы здорово, и все довольны! – воскликнула Юля.

– А мы туда и катимся, только все вместе. Может поэтому Камынчжан и проявилась?

– Ты думаешь, что это и правда она?

– Скорее ее доверенное лицо, демон-исполнитель или что-то такое, – он не успел договорить, и они нос к носу столкнулись с Ланой Ким.

Она выросла будто бы из-под земли, не хватало вспучиться плитке и выпустить на свободу мятежный дух, открыть врата демону в мир живых. Возможно, так оно и было, но ни Илья, ни Юля не могли этого заметить, увлеченные беседой, смотря друг на друга и следуя по инерции, зная, что никаких препятствий на пути нет. Заметил это Арнольд, и Лана, мило улыбнулась напряженному и скалящемуся псу. Арнольд что-то понял и, прижав уши, опасливо следил за ней. Юля увидела, как улыбка Ланы притягивает Илью, и ей показалось, что она его заколдовала, очаровала своей красотой. И от этого стало так обидно, что захотелось уйти от них, пусть будут без нее.