Она приподнялась, когда ветер стих, тут же получив удар под дых. Ветер ждал ее, он тащил Юлю по земле прямо к обрыву. Она не видела, но слышала, как все ближе и ближе море, как оно беснуется и ликует от своей бешеной силы. Еще немного, и ветер столкнет ее в море, но он вдруг останавливается у самого обрыва. И Юля видит трещину в скале, достаточно широкую, чтобы смог протиснуться взрослый человек, не то, что она. Ветер завыл, море внизу страшное, черное и хохочущее. Ветер ударил в лицо, но не свалил ее с обрыва, и она залезла в щель, нащупав под ногами ровные ступеньки. Спустившись немного вниз, она увидела, как стихия снаружи заметает ее, погребая заживо под землей. Земля и песок набились в нос и рот, она стала задыхаться и проснулась.

Изо рта вырвался сдавленный крик, сменившийся долгим болезненным кашлем. В соседней комнате заворочались родители. Юля взглянула на часы: половина шестого. Она встала и выключила будильник, ложиться и досыпать свои полчаса не хотелось. Она была вся мокрая, насквозь, даже матрас промок. Пришлось снимать простыню и разложить ее на столе и стульях. Взяв сменку, она поспешила в душ, пока мама не видит, а то отправит опять по врачам искать зловредного микроба. Пока она мылась в душе, стиральная машинка тщательно вымывала ночной кошмар. «Пусть только попробует еще раз мне какую-нибудь хрень принести!» – возмущенно думала Юля, находя в своем кошмаре параллельные линии с теми триллерами и ужастиками, которые любила Альфира. Но как бы она на нее не злилась, вины Альфиры и ужастиков не было – все было слишком реальным и слишком непохожим, как бы Юля не старалась найти общие стороны или пересечения.

Съев с жадностью молодой обезьяны два больших банана, она поспешила на пробежку. Завтракать они привыкли на работе, там было и вкуснее, и спокойнее. От воспоминаний о каше из монастырской крупы вперемешку с семенами льна желудок попросил пощады, мать худела и пичкала этим всех, спорить было бесполезно. В ресторане их ждала рисовая каша с кокосовым молоком и красным перцем, который поначалу совсем не чувствовался, зато потом она и Альфира напоминали огнедышащего дракона. После такого завтрака работать было одно удовольствие, сон снимало моментально, и до самого обеда голова была ясная без разных дурных мыслей или мути, неизменно забиравшейся в черепную коробку по дороге в школу.

На работу она пришла первая, успев отбегать свои пять километров, помыться и переодеться до пробуждения родителей. Отец поймал Юлю в дверях, она проверяла рюкзак, не забыла ли чего для вечерней тренировки. Он что-то спросил, Юля что-то ответила, не запоминая разговор. Отец был где-то далеко, вроде и рядом, достаточно руку протянуть, но так далеко, что и лица не разглядеть. Двери ресторана оказались закрытыми, Юля увидела, как Мэй паркуется в соседнем дворе. С машинами у Юли не складывалось: в раннем детстве все время тошнило, потом она попала в небольшую аварию в такси, отделавшись ушибом, в школе можно было записаться на курсы вождения, но ни она, ни Альфира не горели желанием. Альфире вообще было нельзя с ее зрением, а Юля не видела себя в роли водителя, и дело было не в страхе перед дорогой или сложность управления, хотя, что там было сложного, просто понимала, что это не ее. По Мэй было видно, что она и ее красная Creta созданы друг для друга.

– Привет. Не спиться? – Мэй приветливо улыбнулась и открыла дверь.

– Доброе утро! – бодро отрапортовала Юля. В ресторане приятно пахло специями и свечами, кофе и немного прохладой. Юля пошла переодеваться в небольшую комнату, закуток девочек, как называла ее Мэй, выделив отдельную комнату для официанток.