Альфира застыла с ложкой у рта, смотря перед собой. Максим подумал, что она смотрит на него, но, уловив взгляд, понял, что Альфира уставилась на пустой перекресток. Ему показалось, что воздух как-то странно задвигался. За секунду до зеленого сигнала светофора, раздался громкий хлопок, асфальт на сотую доли секунды вздыбился и тут же лег на место, без единой трещины. Автомобили дернулись, хлопок раздался снова, но уже другой, глуше и понятнее, так хлопает неисправный мотор. За соседними столиками недовольно фыркали, показывая на старую Ладу, дымящую черным выхлопом

– Максим, если найдете адрес Алисы, я хочу поехать с вами. Это возможно? – Мэй смотрела на центр перекрестка, будто бы желая продырявить дорогу взглядом. Она побледнела, а пальцы согнули ложку пополам.

– Так будет лучше. Она вас знает, а нас может послать. Альфа, ты как?

– Это не он, – Альфира отложила ложку и удивленно посмотрела в пустую чашку. – Там что-то внизу, прямо здесь или нет, не здесь.

– Я помню, – поспешил Максим, не желая, чтобы она сболтнула лишнего. Мэй приветливая на вид, но она что-то скрывает.

– Осторожность не помешает, – Мэй прочитала его мысли по глазам, похлопав по руке

«Наверное, так и вербуют», – подумал Максим. Все эти легкие касания, еле заметные улыбки, быстрые взгляды глаза в глаза заставляли его волноваться, но непонятно из-за чего. Он не чувствовал к ней влечения, но если это продолжится, то она сможет подчинить его своей воле.

Альфира вернулась. Она доела мороженое и улыбалась, напоминая сытого котенка. Он поймал себя на том, что засматривается на нее, как в школе. Альфа оказалась сильнее. Мэй смотрела на них и улыбалась, вспоминая себя в ее возрасте, по-доброму завидуя.

Все вокруг покрылось непроницаемым туманом из звуков, света, движения машин и людей, лавировавших между громадами каменных геометрических фигур. Юля с трудом воспринимала окружающий мир, держась на границе сна и яви. Только бы дойти до дому, поесть и спать – других мыслей и желаний не было, и быть не могло. Уже подъезжая к своей станции, она стала заваливаться, желая сесть прямо на полу. Илья удержал ее и даже выбил место, согнав какого-то мужчину, Юля не запомнила его лицо, оно расплывалось перед глазами, напоминая бледную мятую тряпку, почему-то шевелящуюся и говорящую. О чем с ним ругался Илья, почему стал рычать Арнольд, она не поняла, из последних сил борясь с усталостью. Как же она так не рассчитала силы, а ведь давала себе слово следить за собой. Такое уже бывало, когда десятилетняя Юля садилась на лавку в раздевалке и засыпала. Хорошо еще успевала переодеться, и тренер выносил девочку на руках и вез домой на своей машине. А дома начинался разбор ее поведения, и если бы не брат, то…Слыша сквозь туман название своей станции и выходя под руку с Ильей, она думала о том, почему мама сама не забирала ее из секции, а только ругала, что из-за нее пришлось просить чужого человека, что теперь им с отцом неудобно и еще какая-то чухня.

Возле метро их ждали Альфира и Максим, который сразу объявил, что Юлю надо транспортировать домой, она все равно ничего не поймет. Юля не возражала, она радовалась, что рядом друзья, вот еще бы была зима, и можно было бы на санках докатиться до дому, а не переставлять под тяжким принуждением окаменевшие ноги.

Мама разогрела ужин и молчала. Юля жадно ела, готовясь выслушивать тираду о том, что она опять пропустила урок с репетитором. Как-то странно они себя вели, будто бы кто-то приказал им молчать. Даже отец, и чего он так долго дома и не в командировке, смотрел канал культура, где какой-то режиссер рассуждал о величии чего-то над чем-то. Подобные передачи всегда напоминали набор умных слов, которые как ни выстраивай в цепочки, все равно получается белиберда, но с патриотическим наклоном.