– Не побьют. Мы что-то упустили там, но я не знаю что.

– Может, ты и права, – сказал Максим, отрываясь от экрана. Он убрал смартфон в карман и огляделся: в парке почти никого не было, кроме поздних собаководов. Они шли по аллее вглубь, подходя к кругу, и шум дороги постепенно затихал, пока не исчез полностью.

Альфира шла не на ту поляну, где была битва с воином-невидимкой. Она шла через весь парк по диагонали, не оглядываясь и не задумываясь, будто кто-то вел ее. Юля с тревогой посматривала на нее, ловя в глазах Альфиры какую-то отчужденность, она находилась где-то в другом месте, но недалеко.

Альфира привела их к концу парка, где была небольшая поляна, огороженная от дороги узкой полосой тополей и чахлых берез. Улицу было видно сквозь редкие кустарники и деревья, но главное они видели дом, в котором был их ресторан. Альфира напряженно всматривалась, прислушивалась, пока не подошла к низкой бетонной башенке, как называли они ее, когда были детьми и играли в подземный мир. На самом деле это была венткамера бомбоубежища, такая же была во дворе дома, где был ресторан, а мальчишки рассказывали, что из этого дома можно было войти в бомбоубежище.

– Здесь? – спросил Максим.

– Не знаю, – честно ответила Альфира и сняла очки. Без очков она выглядела беспомощной. Вдруг она зажмурилась и выронила очки, закрыв уши. Альфира открыла рот для крика, но из нее ничего не вырвалось, кроме ледяного дыхания, вслед за которым из глаз потекли крупные слезы.

– Альфа, да что с тобой? – Юля подняла очки и потащила ее подальше от вентиляции. Максим остался там, что-то отмечая на карте и записывая. Юля вела Альфиру к улице, где было больше света и другая жизнь, с пассажирами на остановке, с машинами и светом в окнах. Она оглядывалась на брата, теряя его высокую фигуру во внезапно спустившихся сумерках, лишь свет экрана подсказывал, что он стоит там.

– Пошли. Давай быстрее, – Максим появился внезапно, взяв Альфиру под руку, сквозь ленивый и наглый поток переводя их по зебре. Машины тормозили, кто-то недовольно бибикал, привыкнув к тому, что здесь можно ехать до круга без остановки. Они прошли, не останавливаясь мимо ресторана, Максим вел к гаражам, чтобы пройти в их квартал между школой и домом, но Альфира потянула во двор.

Она вырвалась и побежала к другой венткамере, выкрашенной темно-зеленой краской, потемневшей и облупившейся с годами и казавшейся в сумерках отрубленной головой каменного великана в разбитом шлеме. Она встала перед ней на колени, не задумываясь, что будет с платьем, и схватилась руками за решетку.

– Ты что-то слышишь? – с ужасом спросила Юля.

– Не знаю, не знаю! – закричала Альфира.

– Так, тебе пора домой, – Максим взял ее на руки и пошел к гаражам. Альфира не сопротивлялась, она притихла и будто бы уснула. Юля шла рядом, нервно кусая губы. У второй камеры ей стало как-то нехорошо в груди, сердце сковало холодом, но больше ее волновала Альфира. Юля никогда не видела, чтобы она себя так вела, чтобы так долго плакала или кричала. Альфира никогда не кричала, Юля думала, что она и не умеет кричать.

– Дальше я сама, – Альфира с тоской посмотрела на свой подъезд, очки она убрала в рюкзак и без очков двигалась неуверенно. – Там с меня будут снимать стружку. Это не очень интересно.

– Если хочешь, я могу сказать, что это мы тебя задержали, – предложила Юля.

– О, не! Вот этого точно не стоит делать! – Альфира смешно замахала руками и жестами показала, как ей будут медленно и с наслаждением отпиливать голову. – Они мне в вину поставят, что я не могу за себя отвечать, что сваливаю на других, что каждый должен сам за себя отвечать и так до утра, а завтра вечером продолжат. Я же у них самая бестолковая.