Наконец я отваживаюсь пошевелиться и пытаюсь поудобнее пристроить голову на полусогнутой мужской руке. Я прижимаюсь к ней лицом, с удовольствием вдыхаю уже такой знакомый пряный запах, что заводил меня ночью, и почти утыкаюсь носом в плечо. Надо надышаться, пока есть возможность. Вряд ли я рискну в ближайшее время повторить свои похождения. И уж точно второй встречи с этим мужчиной ожидать не стоит. Застывшее за моей спиной тело тоже «оживает». Он плотно прижимается ко мне сзади, но вместо молчаливого вторжения я вдруг чувствую нежное, еле заметное касание губ на шее. От этого ласкового прикосновения, от трогательной эфемерности и ненавязчивости поцелуя по позвоночнику мгновенно пробегает электрический разряд, воспламеняя что-то внизу. Я чувствую, как сводит низ живота, наполняя его приятной тяжестью и болью вперемешку со сладостным томлением. А он тем временем легким движением, медленно ведет пальцем по плечу вниз вдоль всей руки, от чего моя кожа покрывается мурашками.

– Проснулась? – тихо шепчет он, и я, не оборачиваясь, так же тихо отвечаю пересохшими губами:

– Да.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – честно говорю я и добавляю: – Только пить очень хочется.

Он сразу поднимается, перелезая через меня, без тени смущения нагишом выходит из комнаты, и я провожаю заинтересованным взглядом его удаляющуюся фигуру. Вчера было как-то все равно.

Сразу заметно, что он следит за собой. Большинство знакомых моего возраста и даже младше выглядят намного хуже. В основном из-за лишнего веса и пивного пуза, конечно. А этот – высокий, подтянутый и просто хорошо сложенный. Я прячу умильно-похабную улыбку, натянув на пол-лица одеяло. Вскоре он возвращается со стаканом воды. Утолив жажду, я расслабленно откидываюсь на подушку, а он ныряет под одеяло и снова укладывается рядом, между мной и стенкой. Кажется, вчера перед тем, как вырубиться, я успела сообщить очень важную информацию: я люблю спать на краю кровати. Неужели запомнил?

Он лежит, приподнявшись на локте и подперев голову рукой. Теплый взгляд скользит по моему лицу, словно ощупывая каждую черточку, и в глазах сквозит любование. А мне даже страшно идти в ванную, чтобы посмотреть, как я выгляжу: после стольких возлияний, с недосыпа, да и от косметики уже ничего не осталось. И хорошо, если так. Осыпавшаяся тушь под глазами смотрелась бы еще ужаснее. Но он разглядывает меня так, словно видит нечто и правда красивое. Хотя да, я замечала, что после хорошего секса у меня что-то происходит с лицом, и я даже сама себе нравлюсь. Глаза горят, щеки румянятся, морщинки разглаживаются, даже кожа будто подтягивается. Ну, что ж. Запомни меня молодой и красивой.

Его губы вдруг трогает виноватая улыбка, и он со вздохом произносит:

– Ты не сердишься на меня?

– А есть за что? – с легкой ехидцей спрашиваю я, улыбаясь в ответ.

– Ну… – Он на какой-то еще момент замолкает, словно собираясь с духом. – Я все-таки воспользовался твоим состоянием.

– Каким состоянием? – Я чувствую легкий укол тревоги. Но тревоги не от предчувствия чего-то дурного, а той, что вдруг сжимает сердце, когда ожидания расходятся с реальностью, когда не сбываются надежды. Тревога разочарования. Когда больше не нужно бояться неизвестного, все плохое уже случилось, просто не можешь осмыслить.

– Ну, ты была довольно… податливой, – объясняет он, отводя взгляд и медленно подбирая слова. – Вряд ли бы все это между нами произошло, если бы не столько алкоголя.

Я что-то неуверенно блею в ответ, пытаясь разубедить его в своей вчерашней невменяемости и в неспособности сделать осознанный выбор.