– Через год мы встретились в Нью-Йорке на какой-то вечеринке. Весь этот год я мог гордо носить звание «алкоголик». Новости о болезни мамы меня убивали, и я сам делал все, чтобы оказаться в могиле быстрее. Ирен была не согласна. Она вытащила меня, и за это я вечно буду ей благодарен. К тому моменту ее муж умер, и ей достались все его деньги и имущество, она могла делать все, что захочется. Но она выбрала сделать из меня человека.

Мои чувства к этой женщине менялись слишком быстро. До появления Фабиана в моей жизни я не думала, что можно и ненавидеть человека, и восхищаться им, быть благодарной и одновременно желать не видеть ее никогда в жизни. В моих глазах она становилась человеком, а не ледяной статуей без эмоций. Может, она и правда любила Фабиана и не могла перестать испытывать эти чувства, как и я. Может, мы были не так и непохожи? Мы любим одного мужчину и хотим быть с ним. Возможно, по разным причинам, но эти чувства есть, и от них нам не убежать.

– Она отправила меня на лечение, а сама помогала маме всеми способами, что были ей доступны. Когда я вышел из реабилитационного центра, Ирен уехала обратно в Париж, оставив мне письмо с просьбой не искать встреч и что однажды мы увидимся вновь. Так и случилось. Ирен вышла замуж вновь, и мы вновь стали встречаться тайком. Я чувствовал себя юным, будто не было всего этого грязного прошлого. К тому моменту как мы встретились, я опустился вновь – алкоголь, женщины и много незаконных поступков, в тот день я должен был лететь к ней. Но встретил тебя, – Фабиан замолчал и вместе с тем отпустил меня. Мы сидели рядом, но я не чувствовала его.

– Ты никогда не говорил мне, почему я, – спустя, кажется, целую вечность смогла выговорить и наконец взглянуть на него.

Такой одновременно близкий и далекий. Он сидел так же, как и я, опустив голову на руки, что лежали на согнутых коленях. Я видела, что он закрыл глаза и, кажется, проживал заново все то, о чем только что рассказал. Разочарован ли он в себе? Винит ли за прошлое или уже нет? Не уверена, что я вправе его судить, он никогда не судил меня и не упрекал. Особенно зная мое прошлое, грязное прошлое. Все равно сидит здесь рядом со мной. Я не тот человек, что будет говорить ему, правильно ли поступал или нет. Я здесь для другой цели.

– Ты была громом в моем аду. Появилась со своей силой и громким голосом, обезоружила и лишила дара речи. Моя жизнь правда была никчемной, и ты открыла на это глаза. Такая маленькая, но такая сильная. Я потерялся в тот момент. Ты стала целью, моим спасением, – он поднял на меня глаза, а я потерялась вновь.

– Ты для меня все, не сделай мне больно вновь, – я положила руку на его локоть и сжала его. Фабиан выпрямился и посмотрел на мою руку.

– Я всегда буду чувствовать, когда тебе больно и не позволю страдать из-за меня. Никогда, – он взял меня за руку и поднес ее к губам.

Эти слова задели меня за живое. Показалось, что влажная капелька опустилась по моей щеке. Но, надеюсь, что только показалось. Не думала, что когда-нибудь буду так сильно любить и слова буду доходить в самое сердце, задевать меня и дарить надежду. Он – тот единственный мужчина, что должен быть в моей жизни. И несмотря на мою просьбу, даже если он и сделает мне больно, я это переживу. Лучше страдать из-за него, чем испытывать чувства к кому-то другому. Лучше мы вместе опустимся в ад, чем окажусь в раю без него.

Глаза резко распахнулись, и я вновь вернулась во вчерашний день. Мне бы хотелось, чтобы его не было и все осталось бы как в том нашем первом утре. Но слова сказаны, и я уже не могла выбросить их из своей памяти. Мы стали и ближе, и дальше друг от друга. Узнали то, что скрывалось раньше, и мне приходилось смириться с его прошлым, как он однажды смирился с моим. Вот только у него было время, а мне Фабиан его не предоставил. После разговора уже не было никакого настроения, и мы в молчании побрели к нашему домику. Так же в молчании поднялись на второй этаж, и я рухнула в кресло, дожидаясь, когда Фабиан выйдет из душа. Мы не разговаривали, и от этого становилось еще сложнее. Хотя разговоры нас особенно никогда не сближали, но я хотя бы почувствовала, что он рядом, а не мыслями где-то уже в совершенно другом месте, подальше от той, что бередит старые раны. Ночью я уснула в кресле, а Фабиан даже не попытался меня разбудить и отнести на кровать. Это говорило о многом. Не знаю, что было с нами. Я не злилась на него, да и он не мог злиться на меня, причин вроде бы я не давала. Но холод пробежал. Я увидела его настоящим, ту часть, что он скрывал, и мне требовалось время принять это. Я не собиралась сбегать и прощаться с ним навсегда, нет, просто немного времени.