Серёга: Вам до него как до неба. Слюни подберите.

Я: Да прям! Было бы на что смотреть. У таких типов как он только гордыня работает, а хвостик на полшестого висит.

Карина: Хахаха

Катя: Я проверю, хихихи

Виталик: Хохохо

Серёга: Шеф идёт. Полундра!

Мы частенько переписывались, как по работе, так и для простого флуда. Михал Михалыч тоже состоял в этом чате, но никогда в него не заглядывал. В процессе трудовых будней написать какую-нибудь гадость о противном клиенте или очередную пошлую шутку для нас было в порядке вещей. Так и боевой дух укреплялся, и нудный день быстрей подходил к концу.

После сброшенного негатива на душе чуть-чуть полегчало. Уже почти не думала о том, что скажу ему, когда встретимся лицом к лицу. К тому же, шеф будет рядом. Обещал замолвить словечко, вступиться, посодействовать.

Около пяти часов вечера Андрей Константинович, наконец-то, соблаговолил вызвать Серёгу и официанток. Они сразу отдали конверт с недостающей суммой, расписались в бумагах у Алины и были отпущены с миром. Та, поджав губы, виновато смотрела в пол. Тоже проглядела, и, видимо, тоже будет наказана на деньги.

Теперь я ждала своей очереди. Руки опять позорно задрожали.

– Аля! – Шеф позвал в кабинет.

Медленно поплелась к месту казни. Андрей Константинович восседал на месте бывшего руководителя, заполонив собой практически половину комнаты. Тот встретил меня в проёме двери и пропустил внутрь, показательно втянув живот.

– Мне действительно уйти? – неуверенно спросил Михал Михалыч, отчего я напряглась ещё сильнее.

– Да-да, – равнодушно кивнул серебристоглазый монстр и уставился в бумаги, словно не замечая меня, – Вы пока свободны.

Дверь плотно закрылась за шефом, бесповоротно разрушив надежды на спасительное присутствие свидетеля. Застыла прямо у порога, не зная, с чего начать, как вести непростой диалог. Взгляд почему-то впился в его руки. Мужественные крепкие пальцы с аккуратно обрезанными крупными ногтями сжимали карандаш, постукивая им по документам, разложенным на столе.

– Алевтина Всеволодовна, – внезапно начал ледяным тоном, – потрудитесь объяснить, как Вы намерены возвращать 100 тысяч гривен нашей компании?

– Я не знаю – ответила едва слышно.

Опустила голову, но чувствовала холодный строгий взгляд без капли намёка на жалость или снисхождение. Краска залила лицо, пальцы нервно затеребили кончик блузки. Ещё немного и провалюсь сквозь землю. Расчётливый, жестокий, непреклонный, он пялился на меня, сжирая, заставляя свернуться в клубочек каждую клеточку моего тела.

– Вы же понимаете, что кража таких сумм уголовно наказуема?

Уголовно? В смысле криминал и суд? Представила, как меня с позором в наручниках выводят из бара, сажают в полицейский бобик с мигалками и доставляют прямиком на зону. Какая уж тут медитация и покой? От жутких картинок я готова была немедленно разреветься.

Тюрьма? Если это случится, что будет с родными? Они погибнут без меня. Мама не выдержит стыда и умрёт от сердечного приступа, Лёшку определят в детдом. Там его ждут голод, мордобои, наркотики, воровство и путь в заснеженную Сибирь по этапу. Вот и закончится на печальной ноте моя, а заодно и их несчастная жизнь.

После продолжительного тягостного молчания мужчина шумно откинулся в кресле и потёр подбородок, блеснув браслетом. Дорогое украшение, словно символ моей никчемности, ещё больше нагнал тоску. Что-то неуловимое промелькнуло в лице Андрея Константиновича. После чего ровным, вроде бы ничего не значащим тоном, он выдал:

– У меня в главном офисе завтра в 9 утра. Рассчитаетесь. До свидания.

Протянул пластиковую визитку и уткнулся в экран айфона, на который с глухой вибрацией сыпались многочисленные сообщения. Медленно взяла карточку, не совсем понимая, в каком смысле рассчитаемся. Открыла рот, чтобы возразить, но опять не нашла нужных слов. Автоматом повернулась к двери и вдогонку услышала: