Но этому моменту флорентийцы уже в очередной раз пообещали королю Франции Людовику XII выплатить все долги его армии, которые появились в результате неудачной кампании против Пизы. Взамен своих обещаний они попросили короля дать приказ Чезаре отступить. Под этим мощным нажимом Чезаре Борджиа ничего не оставалось, как уступить. Он уехал, не получив практически ничего.

Флоренция, сентябрь 1502 год, золотистые лучи солнца проникали сквозь узкие окна палаццо, играя на пергаментных страницах рукописей и официальных документов, разложенных на дубовом столе Никколо Макиавелли.

Синьор Никколо, – обратился к нему секретарь, прерывая размышления дипломата, – посланник из Романьи просит аудиенции. Говорит, что у него важные новости о действиях герцога Валентино.

Макиавелли поднял голову.

Проси немедленно, – ответил он, откладывая перо.

Через несколько минут в комнату вошел запыленный с дороги человек. Его одежда хранила следы долгого путешествия, а лицо выражало смесь усталости и облегчения.

Говори, – коротко приказал Макиавелли, пропуская формальности.

Герцог Валентино захватил Урбино, синьор. Город пал всего за день. Герцог Гвидобальдо бежал, спасаясь в одежде крестьянина.

Макиавелли не выказал удивления, лишь слегка кивнул, словно получил подтверждение своим догадкам.

«А что делает Борджиа с населением города?» —спросил он с особым интересом.

В том-то и дело, синьор… Вместо грабежей и насилия, которых все ожидали, он объявил о снижении налогов и назначил справедливого управляющего. Народ… народ приветствует его!

Седьмого октября 1502 года Макиавелли покинул родную Флоренцию, направляясь в Имолу. За плечами у него была переметная сума с документами, в кармане – скромная сумма на дорожные расходы, а в голове – четкие инструкции от Совета Десяти: выяснить истинные намерения Борджиа и, если возможно, обезопасить Флоренцию от его агрессивных планов.

Колеса кареты увязали в грязи, когда небо над Апеннинами сгустилось до цвета почерневшего серебра. Октябрь 1502 года выдался дождливым и холодным. Этот год стал поворотным в судьбе Никколо Макиавелли. Именно с октября 1502 года начинается серия дипломатических миссий Макиавелли при дворе Борджиа, результатом которых станет не только детальный анализ политической ситуации в Италии начала XVI века, но и формирование политической философии, которая спустя десятилетие оформится в знаменитый трактат «Государь».

Никколо Макиавелли ехал по раскисшей от дождя дороге в Имолу – небольшой городок в Романье, который недавно покорился новому властителю этих земель. Небо хмурилось, словно предвещая судьбоносную встречу. Темные одежды Никколо Макиавелли промокли от непрестанного дождя, и пам он тщетно пытался закрыться от студеного ветра тонким плащом. В его глазах читалась смесь тревоги и любопытства, когда он всматривался в размытые очертания Имолы, появившейся на горизонте. Впереди его ждало знакомство с Чезаре Борджиа, герцогом Валентинуа, которого в Италии называли просто «Валентино».

«Лошади утопают в грязи, – писал Макиавелли в своем дневнике, – а душа моя полна странного предчувствия. Герцог Валентино, о котором говорят с одинаковым страхом и восхищением, может оказаться ключом к пониманию нынешних смут в Италии».

Проводник, сопровождавший флорентийского посланника, был молчалив и суров. Лишь изредка он указывал на следы недавних сражений – сожженные фермы и разоренные деревни, свидетельства стремительного продвижения армии Борджиа по землям Романьи.

– Здесь была стычка с войсками Вителлоццо Вителли, – пробормотал он, указывая на почерневшие руины крестьянского дома. –