– По плечо мне! – перебиваю ее.

– Ну не по плечо, не наговаривай! – продолжат Айка – Вот по сюда, наверное!

И тыкает мне над ухом.

– И тощий! – заявляю я, вытирая слезы и сопли.

– Так голодает! Объедками питается. Откормишь!

– Еще чего! Голодом заморю, проклятого!

– И лицом пригож…

– Пф-ф! Ага, пригож! Как девка! Даже борода не растет!

– Ну… Может, он колдун! У колдунов бороды не растут!

– Еще не хватало! – пугаюсь я.

– Да не, не колдун! Был бы колдун – утек бы уже! Обернулся бы птицей и улетел! – успокаивает подруга и добавляет – А то, что он полонянин, заложник, и положение имеет хуже курицы – так-то не его вина!

– Ага, моя! – мрачно говорю я.

– А родился-то он княжичем! – с некоторым укором, будто соглашаясь с моим утверждением, произносит подруга, и добавляет – Не нам с тобой чета!

– Поговори у меня! – рявкаю я, и спрашиваю – Что ты за Мирко заступаешься? Сама, что ли, замуж за него хочешь?

– Я бы не отказалась! – заявляет Айка – Да кто ж мне позволит!

Испугавшись, что сболтнула лишнего, переводит разговор:

– Пойду узнаю, что там с баней!

– Погоди-ка! – говорю, вспомнив наказ князя – Иди скажи, чтобы Мирко в баню отвели!

– Ага! – кивает подруга.

– Пусть спину хорошенько потрут! Пусть кожу сдерут! Или кипятком ошпарят! Так и скажи!

– Ага! – снова соглашается Айка, и убегает выполнять поручение.

А я продолжаю страдать и сетовать на свою судьбу.

Моя мамонька умерла, когда я еще маленькая была. А тятенька был воином, князевым дружинником. И меня ростИл, как воина, как мальца. Оставить меня было не с кем, и отец брал с собой в походы. И Борислав Судишу с собой брал. Так что, мы с княжичем дружны с детства.

Погиб тятенька, когда мне исполнилось десять годков. Погиб, закрыв собой князя от вражеской стрелы. И взял меня Борислав в семью, назвав дочкой.

Жизнь моя почти не изменилась – походы, а в перерывах ратная подготовка.

Потом, княгиня-матушка взялась за мое воспитание – велела носить сарафан, и принялась учить женским премудростям, женскому поведению, скромности и послушанию – готовить к замужеству. Все это мне не особо нравилась, но матушка была строга – бывало, меня даже пороли. Так что, и женской работе я научилась. Но в походы все равно ходила, с соизволения батюшки, только теперь с Судиславом – он возглавлял рать.

И случилась у нас с Судишей любовь… Да такая, что сердце на разрыв… И немудрено – красив княжич, как Лель, о котором бояны сказы сказывают… Да и я не дурнушка – высокая, белокосая, кожа кровь с молоком, и глаза синие. Чего б нам с княжичем не влюбиться, если мы и днем и ночью вместе?

Судислав герой, подвиги совершает. И я не отстаю – много врагов полегло от моей руки. Великий Князь хвалил не нахвалился…

Да…Была я героиней, пока глаз на княжича не положила… И сразу подвиги мои забылись, а вместо награды – никчемный муж! Да еще и с приговоркой, что рада должна быть, ведь жених княжеских кровей. А я – чернь, дочка обычного ратника.

Зря считала себя частью княжей семьи… Никогда ею не была.

Выглядываю в окно – вдруг Судиша по двору пройдет?

Княжеские хоромы высокие, а моя светелка в тереме. Так что, вижу не только двор, но и почитай весь город.

Вижу сады, где яблони склонились до земли, усыпанные плодами. Серпень же на дворе, все созревает. И ягод, говорят, уйма. Зима, значит, суровой будет… Ох. Раньше меня это не особо касалось – в княжеском дворе в любой год голодным не останешься. Да и есть кому об урожае позаботится. А теперь я сама стану хозяйкой. Ой, мамонька родненькая! Как справлюсь-то? С таким мужиком бесполезным…

Всхлипываю, и вижу сквозь пелену слез дворого мужика Белуна, который дрова колит. Для бани, мабудь.