– А как же люди узнали, что за лесом этим море Студёное? – спросил В.

– До моря добрались люди тогда по западному его краю, по молочной реке Онеге… Через саму чащу никак…

– И что же, совсем-совсем никто вглубь леса не заходил – спросил В.?

– Ну почему же никто. Если б совсем никто не заходил, тогда бы мы о лесе этом ничего не знали. Пройти через лес мог только человек с горящим сердцем.. Герой или богатырь, по-нашему, по монголо-татарски…

Последнего замечания В. не понял, однако, как и положено детям, продолжал спрашивать:

– С кем же в этом лесу богатырю воевать, если там никого нет?

– Разве я сказал никого? Никого из людей..

И дядя, не выходя из нарочитого образа баснописца, рассказал такую историю:

«Когда-то, совсем в дали времен, в закоулках, складках да дебрях времени, колдуны да волхвы ветхозаветные слепили из глины человека, да оживили его, чтоб он защищал слабые, рассеянные по краям земли народы от злого вавилонского царя Навуходоносора. Но глиняный человек этот перестал их слушаться и сам стал творить всякое зло и служить вавилонским деспотам. Тогда-то пришли из северных степей богатыри, скифы да сарматы, всадники смелые, от которых потом и пошла русская земля, и победили его, да оказалось, что совсем его победить нельзя и что каждые тридцать три года он оживает. Вот и решили поместить прах его подальше от людей, в Ничейный лес за Кудыкину гору, за речушку Смородину, через которую перекинут Калинов мост. По одну сторону моста находится Явь, мир живых, а по другую – Навь, мир мёртвых… В общем, сделали всё так, чтобы не вернулся он из этой Нави, Небытия, то есть… Но и это не помогло. Оказалось, что прав был мудрец эллинский Парменид, когда говорил, что Бытие есть, а Небытия нет. Если б было в мире Небытие, то к нему и дорогу было бы не сыскать… Так что, те дебри, что от речки Смородины да на северо-восток, к Каменному поясу уходят, стали уже не Навью именовать, а Чейный лесом, лесом Глиняного человека или Голема, как его сами волхвы нарекли…»

– И что же, когда он оживает, может он через чащу пробраться? – опять спросил мальчик.

– Пробраться-то он везде может. Тело-то у него большое, на бочку похоже, а ноги тонкие… Поэтому, чтобы в мир наш он не прошел да всякого зла не натворил, надобно не дать ему пройти по Калинову мосту, нужно, чтобы явился на мост тот богатырь. Но только вот беда, день, когда просыпается глиняный человек, никому знать не дано.

– Как же богатырь узнает, когда надо прийти? – не унимался В.

– А вот за этим деревьям и нужны глаза… Они открывают их каждые тридцать три года и все видят даже сквозь себя самих, и не важно, в какую сторону глаз их обращен. Видят они всё даже через землю. И то, что в глубине леса, за Кудыкиной горой, за речкой Смородиной, в Чейном лесу, прах заворошился да захороводился – видят. Тогда они начинают раскачиваться и шуметь и начинается ураган, и перед богатырем, который тут является, они расступаются и ветви свои поднимают…

Чем дальше рассказывал граф, тем больше непонятного было для маленького В. Не добавляла ясности и манера рассказывать «на старый лад». Шутил ли его собеседник или говорил всерьез? Или может быть хотел выглядеть несерьезно, чтобы ему ни в коем случае не поверили? А что если поверить? Это навлечёт беду? Он погубит свою жизнь в борьбе с Големом? Неясностей становилось всё больше, поэтому он продолжал донимать дядю вопросами:

– А почему же глаза у деревьев открыты сейчас? Неужели в этом году опять пробудится Глиняный Человек?

– Нет, он больше не живёт в Чейном лесу…

– Как так?

– А вот так… Однажды люди перестали верить в эту историю, решили, что всё это выдумки, и ни один богатырь в нужный час не явился. Нашлись у людей более насущные дела, чем борьба со злом. У кого-то корова отелилась, у кого-то лошадь не подкована, у кого-то печка не белена… А глиняный человек тот вышел, голову свою сделал золотой, грудь серебряной, бёдра медными, а ноги железными… Только ступни его так и остались глиняными. Не мог он их сделать из металла, потому что стал бы таким тяжёлым, что провалился бы тогда под землю… И служит он теперь и Навуходоносорам, и Сарданапалам, и Искандерам, и Цезарям… Так много теперь царей развелось, что вместе они правят миром в тайном сговоре, желая людей поработить, своими послушными бездумными куклами сделать.. Потому и лес этот нынче разрешетили дорогами, ручьи да речушки забросали булыжниками, Калинов мост разрушили. То уже не люди делали, а машины, что на службе у царей находятся. Машины эти учёные-книжники построили.. Не все они книжники плохие, конечно. Многие по зову сердца ради светлого будущего трудятся, жизни свои на то кладут. А вот некоторые от веку у царей на услужении находятся. Что цари попросят, то они и делают. Больше всего правители, конечно, управлять людьми, как петрушками, хотят. Вот ученые им для этого и нужны, чтоб разгадать человека, где у него запрятаны эти ниточки, за которые его дёргать нужно…