– А когда у вас будет время? – спросила Яночка.

Я чуть не крякнул. Прозвучало, прямо скажем, двусмысленно.

– Дни какие-то непредсказуемые пошли, – начал я. – Сложные какие-то дни.

– А если завтра вечером? – продолжала пытать меня модница.

– Здесь?

– Здесь как-то официально…

Я внимательнее посмотрел на менеджера по рекламе. Ее блузка была расстегнута, пожалуй, на одну пуговку больше допустимого в официальном учреждении. По-моему, она предпочитала белье красного цвета.

– Ваши предложения, Яна?

– Давайте посидим в кафе. Вы не против, Алексей Николаевич?

– Я только за.

– Тогда вот моя визитка, – Яна полезла в сумочку и слегка наклонилась. Белье у нее точно было ярко-красным. Как и маникюр.

– Вам визитку не дам, – я изобразил огорчение.

– Почему?

– С некоторых пор не обзавожусь. Примета плохая.

– Чем плохая? – Яна взмахнула ресницами.

– Как только закажу, работу меняю.

Человека из органов коллеги-журналисты давно окрестили Джеймсом Бондом. Был он высоким, широкоплечим, спортивным, в хорошем костюме по фигуре и, подобно непобедимому киногерою, обожал дорогие автомашины. Повстречавшись в тихом переулке, мы с ним спустились в укромный бар в подвальчике старого дома. «В индейцев играем», – подумал я, когда «Бонд» выбрал столик в самом темном углу.

После моего очень подробного рассказа под апельсиновый сок он заказал у официанта еще один стакан и посмотрел на меня с прищуром.

– Дела твои не очень хороши, – резюмировал «Бонд». – Похоже, реально копают. И полномочия отбирают, и вообще.

– Кто? – спросил я в лоб.

– Забегалов однозначно. Это, во-первых. Ну, насчет его интереса ты сам всё понимаешь, – начал загибать пальцы «Бонд». – Но возможны и другие варианты.

– Какие?

– Пока трудно определить. Думаю, в твою почту влезли еще какие-то ребята.

– А не товарищ Лесных?

– Если ты никаких деталей не упустил, то вряд ли.

– Кто-нибудь по линии товарища Толикова? – предположил я.

– Нет, не похоже. Слишком топорно сделано, – поморщился «Бонд».

– Тогда Жуликов? – предположил я.

– Тоже возможно, – не отрицал мой эксперт.

– Загадками говоришь, – сказал я, допивая до дна свою порцию. – Ну а заметку «Фактам и комментариям», по-твоему, кто заказывал?

– Дай подумать до завтра, – ответил он.

– До утра?

– До вечера. Часов до семи хотя бы.

Я пил утренний кофе и листал газеты. Все наши договорные материалы вышли в срок. Корреспонденты и обозреватели разных изданий примерно в одних и тех же выражениях сообщали о том, как областной парламент бьется за интересы малоимущих, незащищенных и многодетных. Везде и всюду в скобочках стояли названия депутатских фракций, среди которых с гигантским отрывом лидировала «Ядрёная Россия». Венчало эту картину наше приложение к «Ленинскому знамени».

Здесь редактор Колобков превзошел сам себя, взяв необъятное интервью у спикера Хрюшникова. Меня, разумеется, предупредить о самом факте беседы никто не соизволил. Даже сквозь строчки на газетной бумаге было видно, как расстилался берущий перед дающим. Основополагающие, ключевые фразы спикера Колобков особо выделил жирным шрифтом – дабы мысль начальника гарантированно дошла до сознания масс. На фото Виталий Иванович, нахмурив брови, зрил, очевидно, как Радищев, сквозь целое столетие.

Брякнула «вертушка».

– Да, – сказал я.

– Алексей Николаевич, ну как же так получилось? – горестно завела свою песню Римма Васильевна, первый референт Хрюшникова.

– Что получилось? У кого?

– Кто же такое фото Виталия Ивановича выбрал? Неужели у вас ничего лучше нет?

– Вы интервью имеете в виду?

– Конечно!

Я посмотрел оценивающе. Подстричь бакенбарды перед съемкой спикеру явно не помешало бы. Да и краешек воротничка загнулся вверх. Не фонтан.