Анна бросила на красного как рак звукорежиссера последний уничижительный взгляд сверху вниз и направилась к лестнице со сцены. К ней тут же вновь подскочил организатор. В этот раз я слышал все, что он ей сказал:

– Анна, но мы же не донастроили…

Вебер даже не задержалась, идя мимо него:

– Это уже не мои проблемы.

Ее собеседник бросился за ней следом, не отставая ни на шаг:

– Гости начнут подходить минут через двадцать, у нас есть еще немного времени…

– У меня нет никакого желания работать с дилетантами, Алексей. Мы настраивали звук целый час, и ваш сотрудник не прислушался ни к одному моему пожеланию. Если вы заказываете мое выступление, будьте добры соответствовать. Где мой ассистент? – вдруг выпалила она, резко остановившись. Алексей чуть не налетел на нее. Я тут же поспешил к ним. Анна бросила на меня равнодушный взгляд: – Хочу клубнику со сливками. Принеси. – После этого продолжила движение в сторону гримерной.

Я обратился к оставшемуся растерянно смотреть на меня Алексею:

– У вас есть?..

Парень кивнул и махнул мне рукой, приглашая следовать за ним. Организатор проводил меня на кухню. Я заметил, как беспокойно он заламывал руки, отдавая распоряжение одному из официантов подготовить для артистки порцию клубники со сливками.

Вот, кажется, и началось то, о чем предупреждала Вера. Склочный характер, неуместные требования… Зачем ей понадобилась прямо сейчас эта чертова клубника? Ведь можно было провести время с пользой и до конца настроить звук… А может, она намеренно подводила все к тому, чтобы сорвать выступление? Впрочем, не мое это дело.

Спустя несколько минут я направлялся к гримерке, держа в руке прозрачную пиалу с сочными ягодами, щедро политыми сливками.

У двери в коридоре я застал Веру. Девушка при виде меня поспешно отвернулась и всхлипнула.

– Что случилось? – поинтересовался я, подходя ближе. Вместо ответа Вера принялась тереть глаза. – Тебя кто-то обидел?

Стилист вздохнула:

– С ней всегда тяжело работать, но сегодня она просто невыносимая.

Что ж, ей даже не нужно было уточнять, кто такая «она». Я покосился на закрытую дверь гримерки и понизил голос:

– Может, у нее что-то произошло?

Вера громко фыркнула и повернула ко мне заплаканное лицо.

– Ага! Зарядка для телефона работает медленнее обычного. – В ее голосе было столько обиды, что мне стало не по себе. – Пойду свежим воздухом подышу, – пробормотала она, обходя меня.

Я остался один как дурак перед гримерной с пиалой в руке. Самым ужасным для меня во всей этой ситуации было то, что я, по идее, первое лицо, через которое Вебер должна взаимодействовать с окружающими и окружающие должны взаимодействовать с ней. Но я пока не имел ни малейшего представления о том, какой к ней нужно иметь подход. К себе Анна меня не подпускала. А судя по тому, как общалась с остальными, я не был уверен в том, что хотел сближаться с ней.

Вспомнив о клубнике и о том, зачем здесь нахожусь, я мотнул головой, отгоняя идиотские мысли. От меня не требуется выполнения каких-то сверхзадач. Быть может, даже лучше, что Вебер предпочитала держать меня на расстоянии. Та же Вера тесно работала с ней и сейчас была вынуждена приводить нервы в порядок.

Я расправил плечи и уверенно постучал в дверь.

– Заходите, – раздалось из-за нее.

Анна полулежала на кожаном диванчике и со скучающим видом рассматривала маникюр. Чувствуя себя последним придурком, я засмотрелся на нее. Что бы Вебер ни делала, какую бы позу ни принимала, все ее движения были изящными, отточенными, артистичными. Гримерка была маленькой и скудно обставленной, но одно лишь присутствие Анны придавало помещению чувство стиля.