Второй и последний в сутках прием пищи у монахов был бы ближе к вечеру – каша, вареная рыба и опять овощи. Меня просветили на этот счет товарищи… а скорее все-таки слуги "мужа". Подчинение его слову было безоговорочным и беспрекословным, как уверенному лидеру или командиру. Ну, или хозяину. Что, в принципе…

- Вы позволите мне, миледи?

Меня опять вскинули на коня впереди «мужа», и я ухватилась за него, обняв за пояс. Иначе никак - рухну. Обеими руками он держал поводья, страхуя меня предплечьем. Резкий конский и не менее резкий мужской запах не впечатлил так сильно, как вчера. Усталость накапливалась и сейчас мне было почти все равно – как, куда, зачем или почему? И даже - злится он еще или уже нет? Не выспалась и не отдохнула прошлой ночью, порядком утомил и потрепал нервы еще и разговор с аббатом... Я сидела за ширмой на низкой скамеечке, а высокий, сутулый и очень худой мужчина в белых одеждах задавал мне вопросы через «мужа». Формальности и правила таким образом были соблюдены.

Два раза! Два раза прослушав одно и то же, я все равно тупила. Смысл услышанного иногда просто не воспринимался, даже если я хорошо расслышала и сопоставила произношение с современным моему. На то, чтобы упорядочить в своей голове обороты речи с непривычно выстроенными по порядку словами, требовалось время, а его у меня почти не было… Я так напрягалась, вслушиваясь, что к концу разговора «муж» уже не отрывал от меня странного взгляда. Наверное, как я тогда, выглядят люди, борющиеся с запором.

Но и не только обороты речи… например, кто такой Лоренс, и при чем здесь король, о котором говорилось так, будто он мог появиться прямо здесь и в любую минуту? Напрашивался вывод, что это тот самый призрак Вильгельма. Но уточнять я не рискнула так же, как и информацию о пикси. Кто эти пикси – осталось невыясненным, эльфы были как-то привычнее. Но духовное лицо упоминало и тех, и других с тем же выражением, с которым у нас упоминают черта. Впрочем, в этом случае он не сделал исключения и для «короля».

Мои ответы были абсолютно честными и особым разнообразием не отличались: не помню, не знаю, не видела или забыла. От страха, отчего еще? Слабая женщина одна в непростом ночном лесу… просто не могла выйти из него без последствий для психики. На это я и упирала, пустив слезу абсолютно искренне, потому что не выспалась, устала, а еще мне стали угрожать отчиткой. Страха почти не было и согласилась я на нее сразу и даже с облегчением. Как-то уверена была, что это просто молитва – надо мной или возле меня. И народу, похоже, просто нужно удостовериться, что я не притащила на себе из лесу ничего лишнего.

Счастьем было уже то, что меня только проверяли таким образом, а не обвинили с ходу. Средние века известны были охотой на ведьм. Но то ли в этой местности мракобесие не пустило корни слишком глубоко, то ли в местном обществе имелся иммунитет благодаря колдуньям, которые, в принципе, как и ведьмы, были женщинами, практикующими колдовство. Английский язык несложный язык - колдунья ли, ведьма ли, все равно - witcn. А может и было в этих понятиях неведомое мне тонкое отличие, обозначаемое интонациями или как-то иначе. И колдуньи считалась кем-то вроде травниц или целительниц.

В этом монастыре я чувствовала себя скорее в безопасности, чем наоборот. И все-таки случился один неприятный для меня момент - в разговоре мужчины помянули этих самых ведьм.

Когда люди говорят между собой о вещах общеизвестных или понятных обоим, они не стараются строить разговор так, чтобы он был предельно понятен окружающим. А тут вообще тема - не упоминай всуе, как говорится. Поэтому - упоминание, неопределенный жест, понимающий кивок и сразу же разговор зашел о другом. Я сути этой почти пантомимы не поняла, но насторожилась, уловив краем уха это witcn. Но потом заставила себя успокоиться - дальше ничего в поведении аббата и остальных не говорило о том, что это упоминание относилось ко мне.