>– Да твердит, словно заученный устав. «Глаз Шивы, глаз Шивы».
>– И, что это значит?
>– Если считать эти слова как пережитое явление, то вырисовывается некий энергетический центр человеческого организма именуемым «третьим глазом». Я консультировался с психологами, они утверждают, что человек, попавший под влияния «третьего глаза» навсегда лишается рассудка. Глаз Шивы это обязательное принадлежность Бога. Он позволяет Богам видеть всю предысторию Вселенной.
>Майор округлил глаза.
>– Туревич тебя куда понесло. Ты заводишь дело на Бога?
>Туревич развёл руками.
>– За, что купил, за то и продаю.
>– Давай пока не трогать память о прародителях человечества. Всевидящее око пусть будет легендой.
>Капитан встал, стоя он сразу почувствовал усталость. Всё как-то опустилось, плечи, руки, позвоночник от натянутого, до смешного сутулого. Захотелось упасть на майоровский кожаный диван закрыть глаза, послать всё к черту и уйти в глубокий сон. Там, где ты настоящий со своей мечтой, со своим детством и друзьями.
>Усталость сорвалась с губ:
>– Разрешите идти?
>– Разрешаю, но только домой. Иди, выспись, а то ведь часа через два никакие крепкие напитки не помогут. Маленький тайм-аут нашему делу не повредит. Зайди к своим ребятам, пусть по всем участкам разошлют сведения об одноногом, любом, но с костылями. Пусть задерживают и тащат в участок, там разберёмся. После этого чтобы я тебя в отделе не видел, до завтрашнего утра. Всё, ступай, – при выходе капитана, добавил, – не забывай тайна черного портфеля, только моя и твоя. Глаз Шивы ты пока вычеркни. Он если и появится, то это будет уже другое дело.
>Туревич лишь пожал плечами.
>– Как скажете.
>Куликова Зинаида, накануне так удачно сдавшая квартиру одноногому инвалиду, в приподнятом настроении заполняла корзину всякими вкусными и дорогими продуктами. Расплатившись на кассе и упаковав весьма внушительную сумку, вышла из магазина. Пройдя насколько шагов, она услышала за спиной голос удивления.
>– Петровна, ну ты и отоварилась. Я знал, что ты жадная, но не до такой, же степени.
>Зинаида поставила сумку, подождала, пока с ней поравняются, и только тогда прямо в лицо, заявила:
>– Это не жадность, это впрок. Жадность, когда воруют и всё мало. А у меня, как ты знаешь всё законно. Так, что Вася-Васечкин хочешь заработать, бери сумку и тащи мне домой.
>Вася-Васечкин мужчина прилично подержанного вида, в кепке набекрень, расплылся в улыбке.
>– Сколько Петровна, а то ведь голова не болит только у дятла.
>– Бери сумку не боись, хватит полечить и опять сделать дурной твою голову.
>Мужчина схватил сумку и тут же скривился.
>– Что ты нагребла, тут же пудов эдак три будет.
>– Хилые вы мужики стали, если пуд с килограммами путаете.
>– Нет, Петровна, это вы бабы рвачками стали. От вас кроме, давай, давай ничего больше не услышишь.
>– Хорошо жить не запретишь. Мы, что виноваты, если вам только стакан да песни подавай, об остальном голова не болит.
>– Жизнь короткая для счастья Петровна. Всё, охватить всё равно не успеешь. Вот тебе повезло, квартирка есть, богатым мужикам сдаешь. А мне где рубль взять, я ведь станочник, а они нынче не входу. Без денег ни любви, ни хорошего имени, одно лишь «погоняло».
>– Какие богатые мужики Вася? Один сброд вокзальный на квартиру лезут. Этот квартирант тоже несчастный калека, но с деньжатами видать, без разговору выдал мне за месяц вперед.
>– Какой же он несчастный, если деньги карманы жмут.
>– Когда костыли одну ногу держат и негде переночевать, разве деньги принесут счастье.
>Василий остановился, поставил сумку и, глядя на Зинаиду, спросил:
>– Одноногий?
>– Ну да, а чего ты так всполошился?