И я уже развернулась, чтобы так и поступить. Но парень вдруг решил взять себя в руки и не пялиться на меня больше. Наоборот, он вместе с коляской догнал меня и пошел рядом, иногда поглядывая в сторону ребенка. Правильно, нечего пялиться на чужих людей, смотри лучше на своего ребенка!

- Слушай, спасительница, а давай познакомимся? - зачем-то сказал он.

И я честно пыталась удержать свои брови на месте и не дать им поползти вверх на лоб. Но они все равно это сделали, скорее всего придавая мне вид лихой и придурковатый...

Я отрицательно покачала головой. Ну, во-первых, это совершенно ни к чему - слабо верилось, что он это из искреннего интереса к моей скромной персоне сказал, скорее, просто из благодарности. А во-вторых, уже неделю как я снова не разговаривала. Моя фонастения вернулась, напрочь лишив голоса и возможности подпевать нашей вокалистке Женечке! Я могла только шептать. И когда вернется голос, было неизвестно...

- Да ладно! Почему? Ты не думай! Марусенция - не моя дочка! Честное слово!

Я с удивлением уставилась на него.

- Честное-пречестное! - у него было очень привлекательное лицо - шоколадные глаза, обрамленные длиннющими ресницами, густые темные брови, здоровая кожа, без единого прыщика, золотистая щетина на подбородке - бреется значи... Сколько же ему лет? - Это дочка моей сестры. Вероника сейчас должна забрать ее. Если не веришь, сможешь сама в этом убедиться! Только побудь с нами еще немного! Пожа-алуйста!

Я пожала плечами, давая понять, что мне, собственно, все это безразлично. И ускорила шаг. Но мажорчик не отставал.

- Не, ну, я прямо заинтригован! Что тебе жалко, что ли? Скажи имя! Иначе... Иначе я за себя не отвечаю!

И что ты сделаешь! Спросила его одними губами, забыв, что мы не знакомы, и знать о моей болезни он никак не может. И он обмер второй раз! Э-эх, сейчас спросит, не немая ли я...

- Ты... Ты немая, что ли? - ошарашенно прошептал парень.

Я поджала губы, давая понять, как сильно меня саму расстраивает этот факт. А потом подумала и решила признаться. Пальцем поманила его к себе, и он шагнул, настороженно заглядывая в мои глаза, как будто я хочу его съесть или укусить хотя бы, или, что вероятнее, опасаясь испачкаться, но все-таки приблизился. Потянувшись к его уху, для чего пришлось вместе с ребенком встать на носочки, я прошептала:

- Я временно немая. Съела тонну мороженого.

- Че, правда? - карие глаза так удивительно заискрились от смеха, что и мне вдруг стало смешно. - Куда ж в тебя столько вместилось - худая, как спичка.

Я снова пожала плечами, не рискуя схохмить еще что-нибудь - для этого ведь нужно будет снова приблизиться к нему, а мне это было нельзя делать! Совсем никак нельзя! Потому что мажорчик так классно пах, что от этого аромата у меня непроизвольно закрывались от удовольствия глаза и слабели ноги, угрожая не сдержаться и уронить меня саму и ребенка на землю!

- Спорим, я знаю, что может тебе помочь и вылечить твою болезнь? - продолжал он, с интересом заглядывая в мои глаза сбоку.

Я бросила на него вопросительный взгляд - валяй, озвучь! Я знала, что может помочь - дорогостоящее лечение, отсутствие стрессов и нагрузки на голос. Из всего вышеперечисленного мне было доступно только последнее - именно этим лекарством я и лечилась.

- Тебе поможет чашечка горячего кофе с горячими же круассанами в одном уютном кафе, которое находится тут неподалеку от парка! В благодарность за помощь я хочу тебя угостить!

Я пораженно покачала головой - и как ты, красавчик, себе представляешь наше совместное появление в кафешке? Я, как бомжиха, буду смотреться на твоем фоне! Впрочем, я так же буду смотреться даже совсем без фона... Нет! Покачала головой. Схватила со скамейки желтый листик и показала девочке, искренне радуясь ее восторгу - ребенок загулил, задергал ручками, запакованными в рукава комбинезона, желая схватить, потрогать, а, может быть, даже погрызть! Какая же прелесть эта девочка!