Пока хозяина нет, он, конечно, выключен. Но дядя Яша мне кнопочку показал. Включил и продемонстрировал.

С потолка свисают здоровые люстры. На полу – мрамор. На стенах картины в золоченых рамах.

– Картины, Клав, настоящие, – сообщил дядя Яша. – Вот если «Мона Лиза», то значит именно она. Подлинник.

Я, правда, Моны Лизы не углядела, но я и не большой специалист. В общем, мысль дядину уловила. Показал он мне все открытые комнаты – везде богатство, знаете, вот прям прет! В глаза бросается. В целом, мне понравилось. Свету много – окна большие. Мебель солидная. Без всяких новомодных дизайнов, как в закрывшейся ИКЕЕ.

Дядя Яша буквально пару дней еще пожил со мной и тут же уехал – Ленку в роддом забрали.

– Вовремя, Клав, – говорит, – ты на мою голову свалилась. Видишь, Ленке уже рожать. Поехал я.

Первые несколько дней я ходила в дом прибираться. Заодно все разглядывала, как в музее. Забыла дядю Яшу спросить, куда жена хозяина дома делась. Потом написала ему сообщение, он ответил: «Она тоже на море». Ну что – коротко и ясно.

Одной, конечно, скучновато в такой домине. То телек посмотрю, то музыку включу… А потом думаю: а чего я живу в дядином домике? Чего бы мне не устроить себе первый и последний раз шикарную жизнь? Когда еще придется? Да никогда!

Ну я и перебралась в домину. Так даже прибираться удобнее. К тому же у дяди Яши кухонька маленькая. А тут – громадина: здоровый холодос, куча посуды, навороченная плита… Я там целый день все изучала. Красота! В жизни ведь себе такого не купишь.

Посмотрела припасы. Много всякого вина, водки, коньяки – аж специальное помещение под бутылки выделено. Для вина – отдельный холодос. Но заготовочек – ноль. Из всех банок только оливковое масло, сами оливки с маслинами, анчоусы – помню по магазу, стоят они как-то не по-человечески, и подобная дребедень.

Ну я и накрутила банок. Думаю, и сама поем, и оставлю потом дяде Яше.

Поселилась в комнату жены. По обстановочке определила принадлежность женскому полу и по барахлу в шкафу. От скуки начала наряжаться во всякие наряды. Вот честно говорю – исключительно от нечего делать.

И представляю себя хозяйкой дома. До обеда уже успеваю все убрать. А потом наготовлю, бутылку достану и пирую под сериальчик. Из его припасов ничего не беру – все свое. Денег, реально, хватает затариться по полной программе. Да и чего там мне особо одной надо.

Про работу решила думать попозже. Вот второй месяц пойдет, дядя Яша засобирается вернуться. Я и подумаю.

Про подлеца Лёшку частенько вспоминаю, хотя не надо бы. Но он мне прислал в итоге сообщение, что подает на развод. Собирается на своей парикмахерше жениться, так как она москвичка. И вообще у него ко мне любовь, оказывается, вон оно что! – давно прошла. Обидно мне. Честно. Поэтому не думать о Лёшке не получается.

Короче, в очередной такой безысходный день я вечерком открываю шкаф хозяйки, шурую там аккуратненько и вынимаю платье. Значит, смотрите: тонкое, типа атласного, золотистое, разрез от бедра, на спине вырез – держится на добром слове. Ну думаю, померяю.

Надела. Красотень! Сидит, как влитое. И нормально, кстати, держится, не сползает.

Подкрасилась – там косметики уйма. Такое ощущение, что тут не на одну тетку нарядов, украшений и парфюма, а на армию.

Пошла вниз – в ту комнату, что недалеко от кухни. Я там ем. Там и телек огромный. Решила: гулять, так гулять! Нешто хозяин заметит исчезновение одной-единственной бутылки водки? Что он их, при его бабках, считает? Каждый вечер приходит и пересчитывает? Нет. А если и считает, то уехал он надолго. Как приедет и не вспомнит, чего там насчитал.