Я приехал домой в Город за равновесием, но обрёл смятение. И что-то где-то внутри меня напоминает кипящую воду, или бурю в стакане. Пока. Вскоре, вероятно, не будет видно краёв. И это смятение и будет здесь творить, созидать и отращивать крылья.
Да, Саша Дюма всё точно объяснил. И из всех Его знаменитых своей отвагой Героев мне близок мне Рауль – Атоса сын. Я, правда, вряд ли нашел бы в себе силы отстраниться от женщины в обмороке, но раз любовь последняя, то по тем временам и его положению, возрасту, наверное, тоже ушёл бы на войну с понятной мне целью.
А самое главное, как теперь выяснилось, что, чем Она ближе, чем ощутимее, тем меньше сытости. Для меня теперь это очевидное заблуждение, что человек, назовем его женатый, может быть расслаблен. Расслаблен может быть мечтатель, живущий в неге своей фантазии. А в реальности вокруг соблазны, вопросы, темы, бытовые и глобальные конфликты. И не сходишь с ума, потому что оказывается «с вами была и будет СС» в таком звучании, что сознаешь, что Она в курсе, с кем именно. Да, сияешь, не смея назвать себя.
Спектакль «Отношения». Я предполагал, что будет сильно. Но после мощного явления 11.12.14 и подумать не мог, что мягко, обворожительно, завораживающе, женственно. Что можно ощутить свое сиротство, потому что Она вся в каждом звуке, легка и неприступна. И не дать себя права на эту слабость.
Не неприступна. Не далека. А как и Она мечтала, стала воздухом таким же незаменимым и необходимым. Но как ощутить его близость, если не чувствуешь, как дышишь. Но и эта коварная тяжесть где-то внутри. Я с ней шёл часть пути до дома.
И всё, на что сподобился, это указать себе, что не получиться предложить «Дорогая, пари! А я пока побарахтаюсь немножечко, но обязательно тебя догоню. Верь мне!». Нет. Верить Она будет только Рифме и Её легкому звучанию. Поэтому фраза «о, дивный сон» пришла по ходу пьесы. Поэтому, немножко освоившись, я устремился написать.
Надо признаться себе, что смею я Её желать. Что это течение, которое сегодня подарила мне Кира «нет, нет, нет… спасибо, спасибо», не имеющее ничего личного по отношению ко мне, как персоне с именем и фамилией, но как к ситуации, оно где-то и в Её тяжести прописано по отношению к моим желаниям.
А какая Она сиятельная появилась в дверях «Обнимаю тебя кругозором гор…», сияла Она почему-то не в направлении взгляда, адресованного Кире. Если б отвлеклась на секундочку, я б рискнул протянуть букет. Но Она крепко держалась за Подругу, и столь длительного отвлечения себе не позволила.
Вечер, который никогда не позволит мне быть слабым и не решительным. Вечер, который нельзя предать. И который нужно поселить в сердце, без суеты и спешки. Вечер, похожий на признание в Любви. Ещё одно признание в Любви, на которое я смотрю не отстраненно, а как человек, который счастлив тем, что его Любят.
О, дивный сон, казалось, только он способен на такое сочетание линий, звучания, игры танцующих теней, и я участник, но не властен даже за дыханием следить своим, не то, что ближе стать, и дуновение слова в зал рождало тишину, которая боялась волю дать аплодисментам, чтобы не нарушить волшебства на сцене. О, бесподобная игра, в которой так прекрасны роли каждого движения, что всё, на что способен я – лишь замереть, и так вписаться в вечер. Не слыша сердца своего, но доверяя магии, которая гласила, что раз я потерял себя, то значит, наши связи живы.
Да, да, примерно так всё и случилось, но приходило ощущение, будто тяжесть, что не мешает быть свободной абсолютно Вам снаружи, мешает изнутри. Но есть стихи, которые Вы прожили, и в них она не смела о себе напомнить.