В огромном кабинете на тридцать втором этаже здания, в котором размещалось женевское отделение корпорации Бейтс Индастриз, собрались Гил Бейтс, Джанни Абрахамс и Фостер Дони.

Перед ними на экране медленно вращались вокруг оси сразу три человеческие фигуры – Монасюка, Василькова и Кравца.

Несмотря на различную одежду, небольшую разницу в росте и некоторые возрастные особенности (а они были, хотя разница в возрасте между собой у всех кандидатов не превышала и десяти лет) все мужчины на экране были разительно похожи. Особенно это касалось их лиц.

Гил Бейтс пожелал лично сопровождать Фостера Дони с визитом к иррациональной голове. По дороге из Женевы в Изумрудную долину, сидя рядом на сидении просторного лимузина, Дони спросил:

– Мистер Бейтс, может быть, вы посвятите меня до конца в эту историю? Из-за чего такой переполох – поездки по различным странам, траты средств, наконец, какая-то нездоровая спешка – что, все-таки, происходит? Что вам до этой головы, да еще и какого-то русского?

Бейтс молчал. Он смотрел в окно на проносившиеся деревья, холмы вдали, пасущихся на лугах коров. Потом негромко сказал:

– Знаете, Фостер, вы скорее всего узнаете все. Но тогда, когда для этого придет время. А пока… Давайте помолчим. И мысленно взовем к богу, чтобы один из трех оказался тем, кого ждет наша гостья из вакуума. Ведь русские живут и в остальных государствах, которые когда-то все вместе составляли Советскую Россию, и если ни один из трех не окажется тем, кого мы ищем, придется все начинать сначала, и искать теперь уже чуть ли не в десятке бывших советских государств. Я имею в виду базы паспортных данных… А это – плохо, поверьте мне.

Но искать больше никого не пришлось.

Дони сел за стол напротив камеры, в середине которой как бы висела голова. «Неприятное вообще-то зрелище, – подумал он. – Нечто из фильмов ужасов». На экране над головой Дони вспыхнуло изображение трех мужчин в полный рост, они медленно двигались, словно бы демонстрируя себя. Заработали лазеры, невидимые лучи касались губ Фостера Дони и гостя.

Стараясь говорить без акцента, Дони медленно произнес:

– Вы просили найти вас. Посмотрите, пожалуйста, есть ли здесь среди трех мужчин вы.

На обоих экранах загорелся текст на русском языке.

– Это номер три, – голова шевелила губами, а на экранах появились три русских слова. – Теперь вы должны сделать так, чтобы на вашем месте сидел этот человек. Я буду говорить только с ним.

Вакуумная камера внезапно опустела. Без звука, без искорки или вспышки света. Просто вдруг оказалась пустой.

И опознание, и переговоры завершились неожиданно быстро.

Опознанным оказался житель алтайского города Барнаула Монасюк.

Проблема была решена, однако так только казалось. На самом деле она еще только-только осознавалась Бейтсом.

Вопрос – а каким образом можно сделать, чтобы Монасюк Анатолий Васильевич оказался в Изумрудной долине в кресле перед вакуумной камерой номер пять?

Действительно, как?

Правда, сны уже не мучили Бейтса, но он в глубине души знал, что это – всего лишь отсрочка. И нужно было спешить – ему даже вспомнить было страшно, то, что снилось ему еще недавно, а уж переживать вновь такое из ночи в ночь – казалось страшнее смерти.

Сразу же после недолгого свидания с головой Гил Бейтс вместе с Фостером Дони заперлись в кабинете здесь же, в Изумрудной долине, и Бейтс ввел Дони в суть дела.

Конечно, он не рассказал ему всего. Но о своих снах и предсказании цыганки поведал, причем сделал особый упор на слова: «Неживой и живой могут помочь. Неживой научит, как, живой сделает. Если захочет».