Принесли исполинский торт, многоэтажный, с забавными марципановыми фигурками зверушек, елочек и цветочков. Тортяра был таким огромным, что пришлось убрать всё лишнее со стола, оставив только алые чашки на блюдцах и тарелки с десертными вилками.

Макс постучал вилкой по чашке:

– Слушайте анекдот: Волочкова выпустила новую книгу – «Я и бал». Девочки, подскажите, как прилично спросить эту книгу в магазине?

Барышни вспыхнули румянцем, прячась за веера, повисло томительное молчание, Максу сделалось стыдно, он начал жалеть, что распустил неловкий язык, но вдруг одна из красавиц, та, что постарше, прыснула смехом, а потом и все остальные залились. Он вновь воспрял, подцепил злосчастную цепь мыском ботинка и отшвырнул ещё дальше, и начал сыпать анекдотами и байками из жизни своей и услышанных. В общем, его шероховатый язык нашёл подход к этим нежным ушкам, увешенными шикарными серьгами.

Особо раскрасневшаяся деваха, слизывая крем с губы, прислонилась к его плечу и мягко подтолкнув локотком шепнула:

– Максим, а не кажется ли Вам, что время проветриться? – и, пока он тормозил, взяла его под руку и вывела из-за стола.

Они нырнули за тяжёлую портьеру и очутились в узком проходе, с редкими факелами на стенах. Он послушно следовал за призрачной тенью девушки, почти не видя её силуэт, ориентируясь на шорох платья. Сделав бесчисленное число поворотов, парочка оказалась в полутёмном будуаре, больше смахивающем на игрушечную комнату кукольной принцессы. Сводчатый потолок, синие обои, золотая вязь, слабый свет от камина, облицованного ониксом пастельно-зелёного цвета, картины, вазы, резное трюмо, статуэтки из слоновой кости.

Чувственный интерьер вскружил Максу голову, а когда он присел на широченную кровать с балдахином, то сразу же начал тонуть, погружаясь всё ниже и воспаряя всё выше. Спутница оставила его на минуту, обещая вернуться. Он откинулся на спину и с наслаждением, предвкушая много большего, закрыл глаза. На кровать прыгнула кошка и приятно заурчала. Окутало бархатное тепло.

– Золушка, просыпайся, – кто-то тормошил его за ногу, – Новый год проспишь, – этот кто-то пощекотал ему пятку.

Макс открыл глаза: у дивана стояла Вероника, улыбаясь во весь рот:

– Выспался, Соня? Как сон?

Ника переоделась, теперь она выглядела ещё шикарней. Густые волосы зачёсаны на верх, прихваченные инкрустированным мерцающими камешками крабиком. Пружинки-локоны ниспадают на нежные щёчки, в ушах жёлтые серёжки-полумесяцы, вечернее маковое платье с глубоким вырезом, туфли на высоком каблуке с тонкими ремешками вокруг хрупких щиколоток. В её облике всё изменилось, от прежнего образа остался только кулон, покачивающийся, как луна над холмами.

– Макс, язык проглотил? Пошли, – она развернулась и вышла, он успел оценить ещё более глубокий разрез платья на её спине.

Соня встал, и поспешил за ней.

– Мне как-то не ловко в своём прикиде, ты в таком наряде, а я вот в этом, – он оттянул рукав юзаного свитера в катышках и зацепках, – Мне бы… – Макс не успел закончить мысль, так, как только теперь заметил разительные перемены, случившиеся на кухне. Ну, во-первых, она стала больше раза в три, а то и четыре, во-вторых, стол был уже овальный, изысканно сервированный, плюгавенький диванчик превратился в кожаную раковину, человек на пять, всюду завихренистые подсвечники, салфеточки, зайчики, пингвинчики, целый плюшевый зоопарк.

– Ну, так сходи, переоденься, – ответила ему Вероника, вернув его в беседу.

– Куда?

– В комнату, в шкафу поищи, там полно всего.

– Там же нет шкафа.

– Есть, если приглядеться. Возьми свечку побольше, а лучше две.