Аудиоплеер, гениальный приборчик не крупнее большого пальца ее собственной руки, был постоянно приколот декоративной булавкой ко всем ее свитерам, халатам и кофточкам. Менялась кофточка – перестегивался плеер. Наушники в ушах – всегда. Майкл тоже с наушниками не расставался, но, как язвительно шутила Нина, он вливал в уши иной яд – слушал «якобы музыку».
Он взял в руки ее серебристые «ушки» на длинных розовых проводочках. Не любила она эти наушники – слишком крупные, больно от них. За неимением лучших мирилась с такими: на себя лишний доллар потратить стеснялась. Нажал кнопочку пуска.
– Кирилл Зелин. «Серфинг в реальностях», – зазвучало в голове. Он закрыл глаза. – «Аудиокнига…»
И пошла какая-то муть. Странный у матери был вкус.
– Ты бабушкино слушаешь? – Над Майклом, улыбаясь, стояла Элайна. – Дай мне.
Он выдернул из ушей розовые проводочки. Не выключая, подчеркнуто грубо. Протянул Элайне.
Словно испуганные, серебристые диски жалобно закачались в пространстве между ним и Элайной, усердно наполняя это пространство своими специфическими истинами. Остановить поток чужого сознания было легче легкого – кнопку нажал, и кончено. Но Майклу не хотелось самому нажимать эту кнопку. Вышло, будто бы он не уважает материнских странностей. Он уважает! Но не приемлет. Рад бы, да не может: слишком уж глупо.
«Основным инструментом серфинга является целевой слайд – визуализация картины, в которой цель уже достигнута», – неслось из серебристых головок. Элайна подхватила провода, запихнула говорящие диски в свои уши. Муть смолкла.
Майкл оделся и поехал на каток. Впервые после чемпионата и похорон Нины.
Глава 78
Он почувствовал себя премьером сразу, как только вошел в здание катка. Опять пришлось раздавать автографы. Даже водитель черного, похожего на катафалк автобуса UPS, заскочивший на минуту с какой-то депешей, даже он, узнав Майкла, честно отстоял в маленькой стихийной очереди и, засучив рукав свитера, попросил расписаться прямо на голой руке – между кистью и локтем.
– Я теперь год мыться не буду! До самой Олимпиады!
Глупая шутка, но все счастливо засмеялись. И Майкл вместе со всеми.
– Как я рада, как я счастлива тебя видеть! Бери на руки мою малышку, а я вас сфотографирую телефоном!
Перед Майклом стояла женщина в истошно сверкающей (под золото) куртке, с вороньим крылом на лбу. Та самая китаянка, дочку которой он чуть не раздавил за неделю до чемпионата. Он тогда еще упал и разбил колено… Та, что на весь каток минут пятнадцать вопила: «Бастард! Бастард! Бастард!» Он должен брать ее дочку на руки?! Улыбаться в ее объектив?!
Правая штанина резко ползет вниз. Гном в красной шапочке двумя руками радостно тянет брючину на себя, а поскольку гном хоть и крохотный, но сильный, еще секунда, и Майкл окажется без штанов.
– Окей! – Майкл подхватывает малышку и водружает ее себе на шею.
Мамаша отбегает на пару метров – великолепный кадр!
– Может, хватит славы? Может, ты соизволишь потренироваться?
Майкл обернулся. Клаудио ему даже не улыбнулся. Интонация точно та же, что до чемпионата: отчитывает нерадивого мальчишку.
– Марш на лед!
Защищаясь от обожающих и приветствующих, словно пасечник от пчел, Майкл добрался до гардеробной, надел коньки и ступил на лед.
Глава 79
Лариса, увидев Майкла, обрадовалась несказанно: он вышел, вышел на лед! Теперь нужно восстановить и закрепить те фантастические элементы, что были показаны на чемпионате. Была б она сама себе хозяйкой, кинулась бы сейчас к Майклу, зацеловала бы мальчишку!
Увы, нельзя. Клаудио запрещает. Клаудио – хороший хореограф, Клаудио – хороший психолог, но… При всем уме и таланте он всего лишь мужик. В смысле самец. Примитивное создание. В сущности, Клаудио – упрямое и прямолинейное восточное животное.