– Кямал, послушай меня. Сейчас у нас было заседание Олимпийского комитета. Макаров сделал доклад о прыжках твоего Майкла Чайки. Он считает, что там паранормальные явления задействованы, что мальчишку твоего, ни много ни мало, держала страховка из потустороннего мира. Он назвал ее «небесная лонжа».

Клаудио поперхнулся, куда-то пропал голос, и он не произнес, а скорее прошипел:

– Небесная что?

В ответ прозвучали четыре кратких смешка из Пятой симфонии Бетховена.

– Ха-ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха. – Тинатин Виссарионовна резко сменила тему – сообщила о погоде в Москве – и повесила трубку. Прости, мол, старушке тоже некогда. Государственные дела!

Канада. Монреаль

Приблизительно с конца января Эстер начали беспокоить сны. Снился Советский Союз. Она, совсем молодая, с мужем и детьми на вокзале в Бресте. Уже пройден таможенный досмотр, теперь они ждут, когда им разрешат пройти на посадку в вагон. Поезд «Москва – Варшава» светится в темноте яркими окнами, в окнах – силуэты людей. Это еще не граница. Это только посадка в поезд, который перевезет их через границу, но почему-то страшно. Сон был знакомый. Он снился Эстер много раз и всегда по-разному. И всегда было страшно.

Ничего, что могло бы напугать Эстер, не происходило, но смутное недоброе предчувствие висело в воздухе. Сейчас остановят. Сейчас скажут, что за границу им ехать нельзя. Сейчас разлучат с детьми… Советская власть не одобряла отъезжающих. Государство полагалось любить, не рассуждая. Оно твоего деда в тюрьму, а ты его люби. Оно тебя на овощебазу гнилые овощи перебирать, а ты, несмышленыш, радуйся: «У нас зря не сажают! Ни людей, ни картошку».

Входят они в вагон, а там большая грязная птица с крючковатым клювом бьется об оконное стекло, рвется наружу, на свободу. Эстер удивилась – как птица в купе залетела? И тут же проснулась, ничего не помня.

Часов в пять вечера, уже в легких сумерках, она парковала машину возле супермаркета. По парковке гуляли громадные грязные чайки. Все с крючковатыми носами. У нескольких странное нарядное и не птичье какое-то оперенье: кончик хвоста черный, а по черному полю – белые и ровненькие горошки, словно по лекалу выведенные.

«Мода, что ли, у птиц такая на хвосты в горошек? Как у женщин на платья?» – Эстер усмехнулась и тут же вспомнила сон. С тех пор чайки стали сниться ей постоянно. Снов без чаек теперь у нее не бывало. Либо Эстер вообще не помнила сна, либо в нем обязательно были чайки. Одна или несколько. Иногда жирные и грязные птицы-старухи. Иногда молодые, длинноногие, худые – птенцы-подростки. В апреле первый раз приснились птицы-красавицы. Словно балерины, они порхали в голубых небесах, щедро залитые нереально ярким солнцем. Солнечные сны Эстер всегда расценивала как доброе предзнаменование, но почему вдруг в ее снах так вольготно и так настойчиво расположились чайки, понять не могла. К орнитологии Эстер не имела ни малейшего отношения.

Канада. Калгари

Апрельское солнце рвалось в пыльные немытые окна. Майкл разбирал материнские вещи. Документы, фотографии, несколько допотопных видеокассет со старыми советскими кинокомедиями: «Ирония судьбы», «Служебный роман». «Джентльмены удачи». Когда-то, когда был совсем маленьким, он смотрел эти фильмы вместе с матерью и страшно хохотал. Мать тоже смеялась вслух, особенно когда на Крамарова верблюд плюнул… Потом совместные просмотры сами собой устранились. С приходом Интернета мать пристрастилась к российским сериалам и аудиокнигам. Сама она скачивать книжки в Интернете не умела, регулярно ходила в русский видеосалон, там ей обновляли «интеллектуальную поилку», как она говорила: загружали ее маленький аудиоплеер новыми сказочками для взрослых.