– Ну, и чего стоишь, как я не знаю, – ответила Шэни, перевернувшись на живот. – Тащи! И, кстати, кто-то обещал насчет баб поузнавать. Где они?

Эльфу потребовались все способности в дипломатии, вся выдержка, чтобы объяснить принцессам, что в данный момент обеспечить должный уровень баб… то есть, комфорта их высочествам он не в состоянии и, следовательно, им придется подождать, когда они прибудут во дворец.

– Так всегда, – фыркнула Ансива из своего угла, – а мне вот говорили, что в Долерозии ни в чем недостатка нет.

Эльф покраснел, это было видно даже под слоем разноцветного грима.

– Быстрее, чувак! – подстегнула его нерешительность Шэни. – А то я вся чешусь от грязи! Я буду первая.

– Что? – возмутилась Ансива. – Нет, я! Младших надо пропускать вперед!

– Где это написано, ворона лысая?!

– Сейчас покажу…

Тофаст уже сломя голову мчался прочь, чувствуя, как стремительно рушатся его представления о принцессах.

Еще час назад они кое-как удерживали позиции, но сейчас рассыпались с грохотом, словно от великанского пинка.

Перепалка между Шэни и Ансивой, хорошо слышимая даже в самом дальнем углу заставы, продолжалась не слишком долго.

В конце концов, девицы нашли компромисс и через десять минут сидели в одной бочке, пристально глядя друг на друга и держа наготове мочалки. У каждой под глазом красовался синяк, придающий обеим неповторимый шарм.

Голова Маора Скета напоминала коленку, такая же лысая. Блестела она, словно натертая воском, в любое время суток и являлась, хотя Первый министр в этом никогда бы не признался, предметом особой гордости хозяина. К тому же, внутри сей правильной формы головы скрывался недюжинный мозг. Благодаря ему простой эльф из низов смог сделать блестящую карьеру и стать Первым министром.

И мозг этот никогда не сидел без дела. Маор стремился всюду быть полезным, доказывать свою состоятельность и преданность королю. Расслабься он на минуту, Второй министр тут же воспользуется случаем и спихнет Маора с места. Маор такого допустить не мог и доводил всех до белого каления своим трудолюбием.

Письмо, принесенное голубем с границы, застало эльфа за игрой с самим собой в шахматы. По чистой случайности его не перехватил Второй министр, лежащий с приступом инфлюэнцы, так что посыльный передал послание Маору.

Прочитав рунические каракули Тофаста, он решил действовать незамедлительно и побежал к королю.

Пиннер хандрил в своих королевских покоях и занимался тем, что бросал дротики в гобелен, изображающий его отца, принимающего Иностранных Гостей. В тот момент, когда Первый министр, не постучав, вломился к монарху, тот весьма удачно залепил дротиком Главному Иностранному Гостю в глаз.

Напуганный вторжением, Пиннер едва не свалился со своего кресла, изготовленного в виде уменьшенной копии трона, и сделал вид, что занят государственными думами.

Впрочем, вид короля наводил на мысль об обратном. Пиннер был в домашнем халате и босиком. Тапочки его стояли почему-то на подоконнике, а в одной из них лежал недоеденный бублик с маком.

Первый министр чинно поклонился, скашивая взгляд на этажерку с книгами, которая только что стояла возле кресла, но как раз в этот момент свалилась, разбрасывая содержимое.

– Что у вас? – спросил король.

Маор поднял глаза, источающие вежливую преданность, и улыбнулся.

Он считал, что Пиннер полный идиот и по этой причине не имеет права занимать долерозийский престол.

– Ваше величество, я получил важное послание. Дело государственной важности!

– Да? – спросил Пиннер, пытаясь поджать голые ноги. – И что же?

– Прочтите!

Король скорчил величественную мину, которую ежедневно оттачивал по утрам перед зеркалом, и отмахнулся.