Эва не пыталась быть грубой с единственным человеком, который проявил к ней заботу, но ей просто хотелось, чтобы её оставили в покое. Ей нужно было время, чтобы пережить утрату и осознать одиночество, заполнившее её сердце. Тереза была единственным человеком, на кого она могла положиться все эти годы. Она была её опорой, её кумиром.

Эва осторожно подняла взгляд, обдумывая слова Габриэлы. Она не знала, что эта женщина навещала её бабушку, но почему-то верила ей. В Габриэле было что-то искреннее и прямолинейное, что вызывало доверие. Да, она была чужой, но не стала бы заходить так далеко, если бы её намерения не были настоящими.

– Когда мне исполнится восемнадцать, я буду жить одна, – твёрдо заявила Эва.

Она понимала, что звучит неблагодарно, но Габриэла должна была знать, как она относится ко всей этой ситуации. Эва никогда не просила об этом.

– Ты не знаешь, что ждёт тебя впереди, Эви – Бу, – с грустной улыбкой сказала Габриэла, назвав её детским прозвищем.

Эва вздрогнула.

Откуда она могла знать это прозвище?

– Фрэнк и я будем рады принять тебя в нашу семью. Ты можешь остаться с нами так долго, как захочешь.

– В этом нет необходимости, но всё равно спасибо, – отрезала Эва, впервые за утро проявив хоть какие-то манеры.

Она была зла. Вежливость казалась ей пустой формальностью, даже если перед ней стоял человек с добрыми намерениями.

– Я подпишу бумаги, и через несколько часов мы сможем уехать. Ты уже собрала вещи или хочешь, чтобы я помогла? – мягко спросила Габриэла, всё ещё надеясь встретиться с ней взглядом.

Эва лишь упрямо покачала головой.

– Не стоит, я была готова с самого утра, – ответила она, откидывая голову назад и опираясь на кремовую стену. Затем медленно подняла руки, потянулась, разминая напряжённые плечи.

– Хорошо, тогда я скоро вернусь, – сказала Габриэла, чувствуя себя неловко.

Эва не удосужилась ответить и осталась неподвижной в кресле. Женщина тяжело вздохнула, развернулась и направилась к стойке администратора.

Эва наблюдала за ней издалека, внимательно разглядывая свою приёмную мать. Большинство людей, вероятно, увидели бы в ней добросердечного и красивого человека. У Габриэлы были густые, прямые чёрные волосы, спадающие на плечи, и самые чистые голубые глаза, какие Эва когда-либо видела. На ней была тёмно-синяя юбка и серая блузка, под которыми виднелись нейлоновые чулки.

Одежда выглядела дорогой. Эва невольно задумалась, кем работала эта женщина и её муж.

Спустя пятнадцать минут Габриэла вернулась, держа в руках стопку документов.

– Если ты можешь взять свои чемоданы, такси ждёт на стоянке, – пояснила она, кивнув в сторону машины за окном.

Эва безразлично кивнула и встала. Она взяла свой розовый чемодан на колёсиках и покатила его к выходу.

– Это всё? – удивлённо спросила Габриэла, её глаза расширились, когда она увидела, что у Эвы лишь один маленький чемодан.

– Ага, – коротко ответила та, не сбавляя шага, спускаясь по ступенькам к такси.

Когда её отправили в приют, она взяла с собой только самое необходимое: несколько вещей, средства гигиены, пару личных предметов. Всё остальное осталось дома, в её комнате, терпеливо дожидаясь дня, когда она, наконец, сможет вернуться.

– Ну что ж, поехали, – пробормотала Габриэла себе под нос, садясь в машину.

Эва раздражённо вздохнула, передала чемодан водителю и молча забралась в салон следом. Она не могла дождаться, когда этот год, наконец, закончится.

– Мой муж Фрэнк приедет за нами в аэропорт. Он только что закончил работу, – пояснила Габриэла, когда Эва сошла с самолёта и направилась к зоне выдачи багажа.