Голос, блуждающий под сводами зала, вещал из церкви, через отдушину над дверью – люди быстро сообразили откуда их уши подвергаются атаке. Сообразив первым, монах кинулся      в замковый храм, за ним побежали остальные.

В храме, перед алтарём сидел на корточках, как какой-нибудь бывалый урка, одержимый, перед которым на каменных плитах пола лежала раскрытая книга – страницы прозрачные, похожие на стеклянные, испещрённые красными значками и жуткими рисунками, схемами. Одержимый – Дима, его трудно узнать, но это он, и одежда его, и начало его, а вот продолжение… Глаза Дмитрия стали прозрачными, лишились зрачков, приобрели вид хрустальных шариков; надбровные дуги выперли вперёд, вздулись; нос отрос, стал словно клюв у тукана; подбородок потяжелел, опустился раздвоенным экзотическим плодом на грудь; рот неведомая сила растянула до ушей; руки превратились в похожие на грабли скрюченные клешни; грудь выгнулась бочкой, как у супового петуха; на спине вспучился горб; всё тело обросло чёрным мясом – особенно пострадали ноги, – а босые ступни невероятно увеличились в размерах и стали походить на узловатые корни старого дуба.

Пока туристы прибывали в ступоре от вида их товарища, монах даром времени не терял, он бодрым шагом направился прямо к дедайту. Не доходя трёх метров до беснующегося в экстазе дедайта, Власий остановился, воздел руки к небу и пронзительно заголосил, пытаясь перекричать кипящую жутью бесовщину.

– Уймись, зло, уймись! Схватись льдом трясина, засохни гной, окаменей лава! Изыди подлый легион, пропади навеки морок! – И после первой серии криков монах внезапно перешёл на фальцет и зачастил: – Отдай погубленную душу, верни её в тело, отдай погубленную душу, верни её в тело…

 Судя по всему тому, что вытворял самозванный монах, Власий оказался бродячим экзорцистом – охотником на ночную нечисть. Не в первый раз Власий проводил ритуал, не в первый раз вступал в противостояние со злом – его энергичные увещевания подействовали на дедайта. Одержимый демонами вскочил на ноги, и его как-то всего скрючило, руки он выставил вперёд корягами, став похожим на карикатуру боксёра; шея неестественно, как у жабы, раздулась, повернулась на 180 градусов так, что его лицо, по-прежнему, смотрело на алтарь, а мокрый затылок слепо уставился на людей. В костях скелета человеческого тела, оккупированного тёмными силами, что-то захрустело, рот одержимого раскрылся и оттуда вышла туча жирных, блестящих, бликующих изумрудными блёстками скверной плоти мясных мух. Мушиная орда собралось в пончик под сводом храма, сложилось в подобие жала и стремительно полетела в охотника. На всё про все ушло не более секунды. Власий, не поддавшись на невозможность происходящего, успел увернуться от удара, кувырком приблизился к раскоряченному дедайту, попутно выхватив из-под рясы клинок, и сделал ложный замах. Дедайт тоже не растерялся, он весь перекрутился, как гуттаперчевая кукла – тело по часовой стрелке, голова – против, – и приготовился к прыжку.

Власий вместо того, чтобы ударить одержимого, резко ушёл вниз, схватил книгу, а потом встретил атаку дедайта – клинок в пузо, книгой по зубам. От живота дедайта клинок отпружинил, словно и не клинок это был, а резиновая палка, ударившая в бетонный блок, но вот угощение книгой демону не понравилось – от него нечисть отбросило назад. Дедайт затрясся то ли от боли, то ли от злобы, сплюнул через зубы зелёную соплю, взвыл и бросился бежать. Захваченный чувством азарта охотник бросился за ним в погоню. Остальные гости замка, наконец, немного пришли в себя, их отпустило – укол фантасмагории происходящего перестал действовать – и они ломанулись следом за охотником. Услышав, что за ним топочут шаги, Власий, на ходу обернувшись, кинул через плечо: «Оставайтесь на месте! Не ходите за мной!», – но в горячке преследования, его не послушали.