– Обыкновенные. Выходные.

– Нет, Серёж. У меня административные контрольные и куча отчётов на носу, – устало тру лоб, стараясь отогнать непрошенные мысли.

– Полина, так тебя надолго не хватит. Ты убьёшь себя работой.

– Работа здесь ни при чём, – отвечаю рассеянно.

– Тогда что «при чём»?

Смотрю на мужа. Такой сумасшедшей любви, какой была с Костей, у нас с ним не было. Было тихо, спокойно, надёжно. Я знала, что могу доверять ему свои проблемы. Серёжа, если ничем не мог помочь, просто поддерживал, и эта поддержка была для меня важнее всего.

– Сегодня в школу приходил Лебедев, – признаюсь, глубоко вздохнув.

Сергей смотрит, явно не понимая, о ком идёт речь: я довольно часто рассказывала ему про своих учеников и их родителей.

– Отец Дары, – добавляю шёпотом.

– Что ему было нужно? – вскидывает брови муж.

– Классный руководитель попросила провести беседу с родителями. Костин сын учится с Дариной в одном классе.

– О, как?! Он знает про Дарину?

– Теперь знает. В смысле, Костя знает.

– И правильно сделала, что рассказала, – произносит муж.

– Нет. Я бы никогда ему не сказала. Даринка забежала в кабинет на перемене, и он сам догадался.

– Может, это и к лучшему. Дарина уже взрослая девочка, она должна знать правду. Уверен, что она поймёт.

Я знала, что, когда Дарина подрастёт, то начнёт задавать вопросы, и мне придётся объяснить ей, почему в её свидетельстве о рождении, в графе отец, записано другое имя. Но я не хотела, чтобы дочь видела Костю.

– Серёжа, я не хочу, чтобы Дарина о нём знала, – качаю головой. – Он сам отказался от неё и не имеет никакого права даже смотреть в её сторону! – выплёскиваю то, что кипело во мне целый день.

– Полина, в тебе сейчас говорит обида, – муж мягко обнимает меня за плечи.

– Да, Серёжа, я до сих пор его не простила, и никогда не прощу! И я рада, что он ушёл, – высказываю на эмоциях. У меня внутри бушует такой ураган чувств, но радости там точно нет.

Я ни капли не покривила душой, когда призналась, что до сих пор не простила Лебедева. Не простила того, как каждый раз с замиранием сердца ждала, что скажут мне на очередном осмотре. Не простила тех слёз, когда, затыкая кулаком рот, чтобы не разбудить дочь, рыдала, сидя на полу в ванной, срываясь на эмоции от усталости. Я ничего не простила. Обида притупилась со временем, но своим появлением Костя снова напомнил мне о том, какими ненадёжными бывают самые близкие и любимые люди. Я не знаю, как я пережила тогда всё. Лебедев вычеркнул нас как ненужный элемент из своей жизни, и я не собираюсь пускать его обратно.

Устраиваюсь на плече мужа, пытаясь найти спокойствие. Серёжа обнимает, давая защиту, как давал её все эти годы, и я сама не замечаю, как засыпаю.

Только утром я вспоминаю, что так и не спросила, зачем забегала ко мне Дарина. Весь день из головы не могла выкинуть Лебедева, что даже про дочь забыла! Она крайне редко заходила в мой кабинет во время учёбы и никому не рассказывала, кто её мама. В её школу я перешла только в этом году.

– Привет, мам! – Моя звёздочка свежим ветром влетает на кухню, чмокает меня в щёчку и плюхается на табурет.

Она для меня всё: мой мир, моя жизнь, моя вселенная.

– Дара, а ты вчера зачем заходила? – задаю вопрос, ставя перед дочкой тарелку с бутербродами.

Дочка хватает один, запихивает в рот, откусывает большой кусок и при этом говорит:

– Я папе звонила, он мне уже разрешил.

– Что разрешил? – настораживаюсь я.

Пока мысленно подбираю возможные варианты, выпускаю из вида и не делаю замечание, не разговаривать с набитым ртом. Дарина дожёвывает бутерброд, складывает ручки, изображая из себя примерную девочку, и я готовлю себя к тому, что ничего хорошего сейчас не услышу.