– Именно, – леди де Врие была сама любезность. – Поэтому я и не стремилась всем его показывать.

– Пойдемте, Вейзи, – Гисборн ловко подхватил под локоть упирающегося кастеляна и вывел его из комнаты, испытывая смесь злости и восхищения. Леди де Врие загнали в угол, впереди ее ждет брак по принуждению и вечные тревоги за судьбу брата. И все же она боролась, как могла. Только как объяснить строптивице, что все ее выходки для милорда – не сильнее комариного укуса, и могут обернуться неприятностями для нее самой?

***

Пару дней спустя досадного инцидента, о котором с ухмылками судачили слуги, лорд Ричмонд и сопровождавшие его Гисборн и МакКан, въехав во двор Ричмонд–холла, застали в замке форменный переполох, причиной которого стала леди де Врие, каковую они с ужасом обнаружили стоящей на узком карнизе окна ее собственных покоев. Если б не безжалостно терзавший юбки и волосы обхватившей себя руками за плечи девушки ветер, она вполне могла бы сойти за мраморное изваяние. При условии, что мрамор может быть таким иссиня–белым, разумеется.

Из бессвязных воплей Вейзи разобрать что–либо было невозможно, но Алан, пока они торопливо поднимались по лестнице, рассказал, что Вейзи обвинил Лайонела в краже столового серебра. Смехотворное обвинение, но знакомство с заплечных дел мастерами лорда Ричмонда могло заставить парня и оговорить себя. Маргарет, отчаявшись воззвать к милосердию кастеляна, вылезла на карниз и заявила, что если хоть волос упадет с головы Лайонела, она бросится вниз, даже если ей придется загубить свою душу. К несчастью, порыв ветра захлопнул тяжелую раму, которая прищемила девушке платье. Открыть же окно означало столкнуть ее вниз.

– Нужна крепкая веревка, Алан, – бросил Гисборн нетерпеливо и начал расстегивать пояс.

– Сам полезешь? – только и спросил Рори. Гай кивнул. Единственным возможным выходом было спуститься по стене к окну, возле которого стояла Маргарет, и дальше уж или постараться удержаться на карнизе, пока открывают окно или карабкаться с девушкой по стене обратно.

Гай вылез на узкий парапет и невольно поежился под резкими порывами ветра. Ему бы сейчас ту детскую бесшабашность, с которой он лазал по полуразвалившимся стенам башни как будто в насмешку называвшейся Сторожевой. Матушка все боялась, что он разобьется, а отец только смеялся… они все много смеялись тогда. Он тряхнул головой, прогоняя воспоминания, и начал осторожно спускаться вниз.

… Собственно от своего героического марш–броска на стену у Гисборна остались смутные воспоминания, самым сильным из которых было прошедшее где–то на периферии сознания удивление – и как это человек умудряется одновременно потеть и мерзнуть, да несколько дней он чувствовал такую боль в каждой мышце, словно его растянули на дыбе. Но тем не менее он не только смог спуститься по стене, но и вскарабкался обратно, да еще с леди де Врие в придачу, впервые в жизни возрадовавшись, что талию Маргарет можно без усилий обхватить двумя ладонями.

Лорд Ричмонд в сердцах пообещал отдать строптивицу за первого, кто посватается, однако его матримониальные планы пришлось отложить на некоторое время, ибо Маргарет жестоко заболела. Пару раз ей было так плохо, что Ричмонд уже всерьез собирался известить епископа о близкой кончине племянницы. Однако девушка медленно, но все–таки начала выздоравливать, и все сходились на том, что леди де Врие выжила только благодаря самоотверженной заботе Эстер с ее целебными травяными отварами. Гисборну, часто отлучавшемуся по делам милорда из замка, приходилось подчас довольствоваться слухами о слухах о состоянии Маргарет, не находя себя места от тревоги.