– Фамилии тех, кто его шпилил, знаешь? – строго и нахмурившись, спрашивает Виталий.

– Не могу знать.

– Память, сучка, отшибло? – скрипит зубами офицер.

– Никак нет, товарищ лейтенант! Я правда не знаю, только слышала. Может, он сам расскажет. Только помогите, пожалуйста. Он паренек хороший, работящий. Но его надо спасти, иначе…

– Сам знаю! – резко отвечает лейтенант. – Свободна!

– Есть! – прикладываю руку к пилотке, разворачиваюсь и спешно ухожу.

Ближе к вечеру по казарме пошел слух: лейтенант сделал Егора своим ординарцем. И обещал кары анальные тем, кто хоть пальцем его тронет. Напрямую, как мне потом рассказывали, Виталий никого ни в чем не обвинял. Ведь нельзя было на всю роту заявить, что Егора насиловали. После такого обязательно кто-нибудь настучит в особый отдел, начнётся расследование, парня затаскают на допросы следовали из военной прокуратуры. Шум поднимется, может до штаба дивизии дойти, а это полная задница.

Поэтому лейтенант лишь дал понять, что Егор Судоплатов отныне исполняет только его, и ничьи больше, приказы. А кто захочет испортить рядовому жизнь, тот, значит, попытается испоганить её командиру роты. В этом случае служивые поняли, что им может грозить. Во власти офицера любого отправить в дисциплинарный батальон. Это почти как тюрьма, и служить придётся там намного дольше.

Наши «отношения» с Виталием между тем продолжились. Он регулярно возил меня к себе, используя, как резиновую куклу. Я даже стала постепенно привыкать к такому. Только следила за тем, чтобы не забеременеть. Но со мной начали происходить странные вещи. Кажется, это стокгольмский синдром называется: когда жертва беспокоится за своего обидчика. Мне теперь казалось, что я у Виталия не одна. Приревновала даже его к одной поварихе – той, второй, которая слушала письмо Егорки.

Не ожидала от себя такого. Испугалась даже. Что за глупости? Лейтенант меня, фактически, своей наложницей сделал, а я его ревную?! Посидела, подумала и поняла: нет, это лишь попытка защитить свои интересы. Ведь если я не стану ему больше нужна, то меня запросто может заменить вот эта коллега. Тем более она пока одинока. Был у неё тут один майор, но пошёл на повышение, а её с собой забирать не стал.

Но мои страхи вскоре развеялись. На место майора прибыл другой, в чине капитана, и с поварихой той у них довольно быстро нашёлся общий пикантный интерес. Увидев это, Виталий больше к ней клинья не подбивал. Мне же пришлось расплатиться за его злость двумя днями подряд жесткого секса. Ничего, я выдержала. Только чем дольше продолжалась эта связь, тем сильнее я задумывалась над тем, что продлевать контракт не стану.

Я очень устала за то время, пока Виталий меня «поймал на крючок». Морально прежде всего. Да, мне иногда было хорошо во время секса с ним. Организм как-то научился подстраиваться под грубые движения офицера. Но с каждым днем мне всё сильнее хотелось настоящих ласк. Нежности, мягких прикосновений, любви в конце концов. А здесь не было ничего, кроме жестокой физиологии. Потыкал, кончил, отвернулся, выгнал. Мы даже не спали ни разу вместе. Если было поздно, я уходила на кухню. Если рано, то Виталий возвращал меня в часть. Правда, всегда давал дежурную машину с водителем. Иначе я бы вернулась обратно только глубокой ночью – пешком топать больше десяти километров.

Одно меня теперь радовало: Егорка. Он по-прежнему был немного напуган, осторожен. Говорил мало, но я стала замечать, как у него в глазах появился интерес к жизни. Они перестали быть потухшими, бесцветными даже. К тому же цвет лица у паренька улучшился, и хотя Виталий его нещадно гонял по служебным и своим личным делам, рядовой всё равно выглядел лучше, чем раньше.