Он поднял с пола мои черные трусики и кинул на меня:

– Одевайся.

14. Глава 14

Я безропотно оделась, опустив глаза. Китель удалось застегнуть лишь на пару пуговиц, остальные лейтенант выдрал с корнем. Мне было очень плохо. Жутко стыдно, немного побаливало в попе. На губах застыла лейтенантская сперма, часть её попала и на волосы, а я по своему опыту знаю, как трудно её оттуда будет удалить. Она же такая липкая. Когда засохнет, так и вовсе, словно клей.

– Как обещал, в роте про твои блядские похождения в ангаре никто не узнает. Но я тебя теперь буду трахать. Ты теперь моя шлюшка. Ясно? – сказал лейтенант, закуривая.

– Так точно, – прошептала я в ответ.

– Не слышу, ефрейтор! Что ты там бормочешь? Встать и ответить по уставу! – рявкнул Виталий.

Я покачиваясь от волнения и выпитой водки, вытянулась перед ним в струнку:

– Так точно, товарищ лейтенант!

Возвращаться в часть я уже не могла – было слишком поздно. Да и кто бы меня отпустил? К тому же я не смогла бы прийти туда в таком виде – коллеги сразу бы догадались, что случилось, и вызвали командиров. Начался бы страшный скандал: повариху изнасиловали! Только этого мне не хватало для полного счастья. Чтобы потом в подробностях рассказывать, как было? Ну уж нет!

Спать мне Виталий постелил на старом матрасе на кухне. Я свернулась там калачиком под жёстким солдатским одеялом, которое оказалось среди вещей жильца квартиры, и заснула. Утром мы вернулись в часть. Так моя армейская жизнь разделилась на две половины.

С того вечера, когда лейтенант Виталий так грубо воспользовался моими дырочками, служить мне стало одновременно и легче, и тяжелее. Первое потому, что уж не знаю, как это вышло, но по части распространился слух: мы с Виталием встречаемся. Наверное, кто-то из служивых видел, как лейтенант вёз меня к себе или обратно. Может, кто-то в городке нас заметил. Это было уже неважно.

Тяжелее стало потому, что «отношения» с офицером не были образцово-показательными. Виталий не отличался никогда нежностью и мягкостью. Он был довольно откровенно груб со мной. Если ему требовался секс, он приказывал прийти к нему домой под видом готовки, а потом обнаглел так, что стал требовать убраться в квартире, постирать и погладить его одежду.

Чаще всего, стоило переступить порог его квартиры, лейтенант ставил меня раком и нещадно трахал в зад, иногда даже скупясь на смазку или просто забывая о ней. Мне было иногда больно, неприятно, но приходилось терпеть, закусывая губу. До моей вагины ему почему-то дела не было. Она его в принципе не интересовала. «Может, он пока в училище был, с мужчинами трахался?» – подумала я однажды. Но спросить, конечно, побоялась.

Чего Виталий никогда не делал со мной – так это не ласкал. То есть я за все то время, пока я была его «бесплатной давалкой», как он меня называл, не испытала на вкус его губы. И он никогда не пытался даже сделать приятное своему секс-подчиненному: погладить просто, не говоря о том, чтобы поцеловать или приласкать мою киску.

Всё то удовольствие, которое было во время наших встреч, доставалось только лейтенанту. Он мог кончить за вечер один раз, а потом, проснувшись посреди ночи, снова начать меня трахать, и так три-четыре раза подряд. Откуда у него столько похоти было, я не знаю. Но уходила я от него всегда с полным задом и ртом спермы, которую даже не мог вытереть как следует: воспользоваться душем Виталий мне не предлагал. Так что приходилось потом, в общажной умывалке, протирать себя влажными салфетками и ими же чистить заляпанную семенем форму. С некоторых пор офицер даже презиками пользоваться перестал.