Сон всё не уходил. А я и не пыталась его прогнать, но обрывки слов, долетающих из соседней комнаты, не давали мне окунуться в него с головой. Я заставила себя сначала сесть на лавке, а потом даже и встать. Натянув рубаху и поневу, я пошла умываться. Громкий шёпот остановил меня у неплотно прикрытой двери. Чародеи шушукались как закадычные подружки.

– …последний раз говорю тебе – не учила я никого чародейству.

– А как она тогда через грань прошла? Да ещё и туда и обратно? Ладно, обратно с моей помощью. Но ведь и этого быть не может.

– Говорю же – не знаю, и я тут не причём.

– И с камешком твоим этим, заговорённым, не всё чисто.

Видрана ничего не ответила. Слышно было, как она встала из-за стола, отодвинув скамейку. Я поспешила выйти из комнаты.

– Выспалась, детонька? – улыбнулась мне Нельда.

Я кивнула.

– А мы тут советовались да тебя дожидались. Волхв хочет тебя к родичам отвести. В провожатые напрашивается. Что скажешь? Пойдёшь?

Я опешила – вчера только голову ломала, а сегодня всё само собой решается.

Видрана испытующе смотрела на меня в ожидании ответа.

– Не знаю, – потупившись, сказала я.

– Знаешь ты всё. К матери с отцом хочешь, я же вижу.

– Я и здесь хочу быть, и там, – слёзы потекли без моего разрешения.

– Ну, чего ты плакать взялась, глупая. Не выгоняю я тебя. Не захочешь при муже быть да деток растить – приходи, так уж и быть, в ученицы возьму, – невесело улыбалась Нельда, вытирая мне щёки.

– Обязательно приду, – кивнула я.

Нет, не приду. И не потому, что выйду замуж и нарожаю детей. Просто знала я, не пойми откуда, что не свидеться нам с видраной, если расстанемся.

Сборы много времени не отняли. Под прибаутки Нельды и укоризненные вздохи торопящегося волхва я укладывала в сумку свои пожитки. Видрана с головы до ног обвязала и обвешала меня амулетами. Я с трудом могла вспомнить, какой из них защищает, какой нападает, а какой и о чём предупреждает. Как я не отпиралась, но на меня чуть ли не силой надели дорожные сапоги, которые Нельда купила этой зимой, ещё до этого переодев в старые холщовые штаны и чугу47, невесть откуда взявшиеся в доме чародейки. Хорошо, что я со стороны себя не видела.

В довесок к сумке с одеждой, Нельда дала котомку, набитую всякими снадобьями и зельями, и фляжку с водой

Прощались мы на крыльце. Видрана наказала мне уходить, не оборачиваясь. И за мгновение до того, как повернуться к ней спиной, я заметила в уголках её глаз готовые вот-вот покатиться сквозь густой ободок ресниц слёзы.

Наволод ждал меня за забором. Уже верхом.

Кое-как умостившись на конском крупе, я примостила сумки.

– Хватайся за пояс и держись крепко – сказал волхв, развернувшись вполоборота. Я послушно протиснула пальцы правой руки под туго сотканный чёрно-красный пояс, левой придерживая своё добро. И мы тронулись.

Путешествие было то ещё. Я всё время думала, скоро ли я снова смогу сидеть.

Сумерки настигли нас уже в Синекаменке. Меня отправили ночевать к травнице, на край деревни. Пришлую девку в мужской одежде, двумя днями раньше навлёкшую беду на дозорных, никто не хотел пускать в свой дом. Бабка-травница же махнула рукой на мои «заслуги», сказав, что старухе, пережившей трёх своих детей, уже никто не может принести беды.

Утро следующего дня я встретила ещё до рассвета. Накануне Наволод выпросил для меня у старосты осла, и теперь я не ёжилась от мысли о предстоящей дороге. Ослик был чёрным, с длинными ресницами и норовом, достойным жеребца из царской конюшни. Он позволял сидеть на нём, но стоило только попытаться навьючить на него сумки, как тут же приходилось уворачиваться от укусов. С горем пополам мне всё же удалось пристроить поклажу.