Нерасторопные, на фоне разыгравших этот бой воинов, друзья Нагваля опомнились от обуявшего их шока лишь тогда, когда железный лист из рук Ярилы вновь захлопнул, приоткрывшуюся ради принятия новой жертвы, пасть оголодавшей смерти.

Майор, державшийся при подступе к обломкам вертолёта в авангарде, будучи раненным в грудь, вызвал к себе всеобщее внимание. Дон Джон, Эрудит и Макс, мигом подбежав к нему, упавшему на спину и раскинувшему руки широко в стороны, склонились над содрогающейся его фигурой, тщетно правя горячую рану неумелыми жестами.

Но истинный сюрприз коварного злодеятеля открылся им лишь в тот миг, когда сзади, с высоты памятника, долетел до сего места истошный вопль Велги, призвавший всех обернуться и увидеть, лежащего за их спинами, растерзанного пулями в рваные клочья, окровавленного до отсутствия белой плоти поэта.

– Погиб поэт! – подал с земли глухой голос майор, одним приоткрытым глазом своим, взирая в сторону, дымящихся ещё от огня, окровавленных останков вещателя.

– А ты-то, пахан, жив, что ли будешь?!… – не зная, куда смотреть, заметался головой из стороны в сторону Дон Джон, отодвигая своей кистью борт казённого сюртука раненого воина, и тут же, отпрянув прочь, в восторге и волнении воскликнул: «Чудо!»

В ладонях шнифтового поблескивала серебром, испачканная в крови, огромная монета.

– Прожгла китель, отбивая пулю! Смотри, аж узор на сердце отпечатался! – вслед за шнифтовым, ахнул свершившемуся чуду, спрыгнувший с крыши вертолёта Ярослав.

– Пушкина убили… – понуро прогундосил позади их Эрудит, листая в ладонях какую-то маленькую брошюрку, секундой прежде вытащенную из обгорелого месива останков поэта.

– Пушкина? – как будто слыша это имя впервые, недоуменно переспросил, всё ещё очарованный случившимся с майором чудом Дон Джон.

– Да: Пушкин Александр Сергеевич, 1978 года рождения, уроженец города Царскосельск… – растерянно зачитал с взятой у трупа брошюры Эрудит Че.

– Значит, он – не настоящий поэт? – решил удивиться Макс, чтобы не выглядеть непричастным к происходящему.

– Вообще-то, он именно так и представился мне при встрече, когда я искал подходящего ведущего для своего коммерческого радиоэфира… – разводя руки в стороны, с искренним соболезнованием в голосе, но и с некоторой неуверенностью в интонации, возразил Максу Эрудит.

– Что ты лукавишь, коммерсант проклятый?! – отобрав у товарища паспорт убитого, рявкнул Дон Джон, но тут же и хмыкнул в недоумении, передавая липкую от крови, алую брошюрку Яриле.

– Но ведь стихи-то были, вроде – ничего, каждому персонально сочиняемые… – не желая расставаться с принятой через внутреннюю борьбу верой в какое-нибудь блаженное чудо, печально пробормотал своё слово поминания Ярила, глядя на растерзанный труп недавнего вдохновителя толпы глазами обманутого взрослыми ребенка.

– Реальность, господа! Конечно, вперемешку с невероятным стечением обстоятельств, с чьими-то выдающимися дарованиями… но увы – реальность побеждает! И фактом тому, хотя бы моя боль, от которой, не будь я джигитом, можно было бы уже и скончаться… – корёжась лицом и телом, прохрипел с земли майор, участвуя в обсуждении деяний усопшего, почти с ним на равных.

– Реальность и миф, поэзия и проза… не всё так однозначно, друзья мои! – смахивая текущую по щеке слезу, вмешалась в поминальную дискуссию, подошедшая к растерзанному телу Дама.

– Он выполнял роль архаичного символа… уж слишком был похож на прежде опочивший символ эпохи… таким шансом трудно было не воспользоваться! – цинично поджав губы, с торжественной грустью, попытался оправдать смысл ситуации Эрудит.