Вот мы прошли мимо особо выделяющегося здания. Оно выглядело, словно старый дуб посреди сосен. От него исходил звук, отличный от звуков других домов, будто внутри находилась целая армия, и все ее солдаты разом говорили. Я поежилась от одной мысли о том, что можно оказаться так близко к совершенно незнакомым существам в замкнутом пространстве, да еще и добровольно!..

Еще через какое-то время блужданий между одинаковыми домами, которые отличались лишь ставнями на окнах, да редкими табличками с подписью «рабочий район, дом такой-то, принадлежит тому-то» на каждом, мы вышли на излом улицы. Здесь она сужалась, – повозка бы точно не прошла, – и завершалась домиком, нижний ярус которого, в отличие от остальных домов, выпирал на улицу массивной деревянной дверью, будто бы приглашая зайти. За изломом дороги ширина улицы возвращалась к той, по которой мы шли до этого. Наверное, этот дом в своеобразном тупике не случайно имел два подхода к себе: пеший и нет. Возможно, в нем жил кто-то важный.

Не успела я додумать, как Дорг сказал:

– Пришли, ждите меня на улице, – и скрылся за дверью этого дома.

Никто ничего снова не сказал. Да сейчас оно и не нужно было, – и так понятно, что предстояло получить разрешение войти. Это как с делением территории в лесу: есть свободная, а есть – занятая.

Пока мы ожидали, я не переставала оглядываться. Здесь улицы были практически полностью пусты. Это из-за времени дня?.. Сырость, примешенная к запаху этого города, окончательно отбила у меня желание оставаться здесь надолго.

Смеркалось. Я поежилась и посмотрела себе под ноги, не найдя больше ничего интересного. Взгляд зацепился за собственное отражение в луже. Волнистые волосы по плечи были грязными и совсем некрасиво обрамляли испачканное, вытянутое, угловатое, нездорово худое лицо. Острые высокие скулы и впалые щеки с отголоском некогда ярких веснушек на коже, ужасный, курносый нос и раскосые, изумрудные глаза. Я топнула ногой по собственному отражению, и с отвращением отвернулась. Зажгло где-то за грудиной, словно открылись старые раны. Обида? На что?.. Злость? Из-за чего?.. Почему я вдруг стала испытывать эмоции, не помня, что вызвало их?..

А между тем на улицу выглянул Дорг и жестом пригласил нас войти. Несмотря на то, что внешне дом выглядел большим, внутри он оказался тесным. По крайней мере, сразу после входа: небольшое пространство, с которого было видно входящих с высокой стойки, да две лестницы: направо и налево. За стойкой сидели двое: полурослик и гном. Они оглядели нас, но ничего не сказали, видимо, Дорг уже обо всем договорился.

– Сюда, – сказал он и пошел по левой лестнице, поясняя на ходу. – Сейчас я вас познакомлю с Газелом. Это местный дварф, который отвечает за рабочую силу, а также прием и сбыт добычи с шахты. У него есть связи с верхушкой города. Он согласился нас принять, потому что я сказал, что у нас есть для него одно предложение. Меня тут знают, так что… вот.

– Нужно ли себя как-то по-особому с ним вести? – уточнила Гулльвейг.

Если бы я была чуть смелее, то задала бы точно такой же вопрос.

– Нет, просто не громите ничего в его кабинете.

Первое, что я заметила, когда мы вошли в небольшой, богато декорированный кабинет – это запах лаванды. Кажется, работенка у этого Газела была нервной.

Квадратное помещение с двумя небольшими окнами напротив двери и слева от нее, тускло освещалось свечами со стен и потолка. Нас встречал темноволосый дварф в чистой льняной рубашке, с ухоженной бородой и аккуратно заплетенными в косы волосами, заправленными за уши. Сразу было видно, что черной работой он не занимался уже давно.