И еще меня поразило то обстоятельство, что в разговоре с шефом он словно на пьедестал невинности, скромности, обездоленности выставил свою дочь Аллу, которая буквально неделей раньше довела отца до сердечного приступа. Я очень отчетливо вспомнила сейчас эту историю…

Виктор Андреевич пригласил меня к себе и попросил принести холодной воды. Я захватила стакан, прибежала тут же, и первое, на что обратила внимание, – на пепельницу на подоконнике. Он никогда не убирал ее со стола, потому что курил беспрестанно.

Виктор Андреевич поймал мой взгляд.

– Бросить вот приходится. Вчера «скорую» вызывали. Врач сказал, что если хочу пожить еще, с этим делом надо заканчивать, причем сразу и бесповоротно.

– Почему «скорую»? Что случилось?

– Справили день рождения Максимке.

– То есть как справили?

– А вот так. У него день рождения был вчера, в воскресенье, значит. А в пятницу мать его в садике забыла.

Я оторопела:

– Алла забыла ребенка?

– Да, Алла забыла ребенка. Я приехал домой, сели ужинать – звонок: «Ребенка забирать собираетесь?» Я жене – беги, потом будем выяснять, что случилось. Она в садик, я на телефон. На работе дочери нет, дома нет. На работе сказали, что вообще сегодня не приходила. Куда бежать. Может, машина сбила, по больницам, по моргам звонить надо. У меня сразу сердце заколотило. Тут жена с Максимкой возвращается. Ребенок рыдает навзрыд. Дома у них ночевал какой-то дядя. Вечером что-то отмечали, утром, понимаю, не протрезвев до конца, Алка засунула его в садик, а сама дальше гулять.

– Да разве у нее это бывало?

– Не бывало. Но видимо, когда-то в любой дом беда приходит. Жена села на телефон. Обзвонила, что могла. Ребенок успокоился, уснул. Мы его с Женькой – младшим нашим – оставили. Сами поехали к дочери. Свет в окне горит. В дверь звонили, стучали, никто не открывает. Я ключом запасным сунулся – а дверь изнутри заперта. Вышли из дома – в окнах света уже нет. Такая обида меня взяла, сказать невозможно. Думаю, всю жизнь на них положили с матерью. То один фертеля выкидывает, то вторая ум потеряла. Один Женька человеком растет. В субботу прождали весь день, думали, совесть в ней проснется. Так и не появилась. Жена торт испекла, салатов наготовила. Ребенок ведь не виноват, что у него мать – шмонделка.

– Виктор Андреевич, нельзя так. Вы нашли ее или так и не видели до сих пор?

– Как не видели? Пришла вчера, сыну день рождения праздновать. Он, дурачок, матери на шею повесился, заревел, а сказать не может, что сердечком своим детским тоже все переживал, понимал, как взрослый. Ждал ее – змею, до ночи ждал. А она только в воскресенье появилась. Села за стол, как ни в чем не бывало. Глаза бесстыжие, сидит с вызовом – ну что вы мне сделаете, мол. Выяснять при ребенке будете, ему день рождения портить?

Я терпел, пока за столом сидели, и потом, когда Максимка подарки свои разбирал, играл на ковре. Тут соседский мальчишка позвал во двор. Мы разрешаем – у нас двор старый, все друг друга знают, старухи на скамейках пост несут. Ушел. Тут и началось.

Дальше Виктор Андреевич не мог спокойно рассказывать. Решительно схватил с подоконника пепельницу, закурил. Я робко попыталась напомнить про врача.

– Да нахрена мне эта жизнь, если дочь отца на весь двор отматерила.

– Как отматерила? – я отказывалась верить в услышанное.

Виктор Андреевич помолчал, глотая и в очередной раз переживая обиду.

– Как мужик, грязный неотесанный мужик…

Оказалось, Алла первой не выдержала напряжения. Сорвалась, потребовала объяснить, что все смотрят на нее, как на прокаженную. Мать попыталась остановить, чтобы в праздничный день не разразился скандал. Но Алка требовала ответа от отца, и Виктор Андреевич поддался на провокацию.