Но отец очень боялся воров, которые могут нас ограбить. Но мы жили настолько бедно и выглядели тоже бедно. Я не думаю, что мы вызывали желание нас ограбить. Я уверена, что если бы вор и забрался в нашу нищенскую квартиру. Они бы явно ничего не взяли, а из жалости оставили бы нам что-то. И надпись бы сделали: «Нам стало вас жаль. Вот немного денег. Купите еды. Воры».
Отец никогда не рассказывал, где он был. Куда пойдёт, когда вернётся. Он регулярно для меня и брата проводил беседы о том, что мы не только не должны знать где он был и куда пошёл, но и никогда не спрашивать его об этом. Он говорил, что папа всегда ходит по делам. ПО ДЕЛАМ. Я очень хотела знать, куда уходит папа. А так как спрашивать было запрещено, я спрашивала так: «Папа, ты пошёл по делам?». Он: «Да, доча. Я пошёл по делам».
Воспитание отца строилось на страхе. Его главная стратегия была запугать. Нас с братом всё время хотели выпороть. Часто отец предлагал нам выбрать орудие для порки самостоятельно. Иногда решал сам. «Щас буду драть жопу. Выбирайте чем. Ремнём или шнуром от кипятильника?» Иногда нас реально пороли. Чаще всё-таки пугали. Отец вешал ремень или кипятильник на видное место в нашей детской. Моя задница знает разницу между шнуром от кипятильника и портупей (широким ремнём). Кипятильником больнее. И баба Лина как-то мне сказала, что, если отец предлагает выбирать между шнуром от кипятильника и ремнём. Выбирать надо ремень. Площадь опоры меньше, давление больше. Так я выучила закон Паскаля. В общем, если вам будут предлагать такие варианты, выбирайте то, что пошире.
Как-то мы с братом выбросили из окна игрушки. Мы жили на 5 этаже. А на уровне 3 этажа была какая-то пристройка. На крыше этой пристройки играли дети. Нас с братом оставили дома одних. Мы должны были спать. Лето. Открытая форточка. Мы не хотим спать. Мы слышим как веселятся другие дети на крыше пристройки. Я через форточку начала общаться с детьми. Дети попросили скинуть им игрушки. Брат подавал, я кидала. Мы работали слажено. В какой-то момент мы забыли зачем это всё и вошли в кураж. Мы продолжали скидывать с пятого этажа игрушки. Пока они совсем не закончились. Не помню какая доля игрушек улетела именно детям с крыши. Но очень много просто летело вниз. В это время мама возвращалась домой. Она пришла домой и говорит: «Иду по улице, вижу знакомые игрушки валяются». Мы признались во всём. Мама пошла собирать наши игрушки на улице. Ей удалось собрать только один целлофановый пакет. А выбросили мы целую большую коробку. Остальное растаскали дети. Мама так сильно плакала. Она что-то говорила нам про то, что мы её заставили унижаться, собирая игрушки на улице. Про деньги, которые надо сначала заработать, а потом уже можно их купить. Но главное, что, когда вернётся отец, нас ждёт кара и порка. Мне было 4 или 5 лет, брату 2 или 3 года. Из всего сказанного мамой я поняла лишь информацию про отца. Пока мы ждали вечера, мама постоянно повторяла нам: «Ждите, скоро отец придёт. Вот вам задаст. Вот он вас выпорет». Я помню этот ужас, который испытывала в ожидании кары.