Илья запомнил только одну фразу, которую он как-то проронил: «Нас там не любят». Он не стал тогда допытываться по поводу этого высказывания. Он знал, что со временем Саня сам расскажет, что там произошло, и тогда он узнает всю правду о той злосчастной попытке вернуться на свою большую родину.

Родители Александра, как и у Ильи, были похоронены здесь, в центральном Казахстане, на христианском кладбище на краю города. Его старшая сестра Зинаида со своей семьей жила здесь же, в Темиртау, а Артем, младший брат, тогда еще холостой, в начале девяностых переехал в Россию. Поначалу они с ним частенько созванивались, но со временем связь оборвалась. Брат перестал звонить, а по прежнему адресу отвечали, что он съехал с этой квартиры и они не знают, где он. С тех пор, вот уже шестой год, от него не было вестей.

Обеспокоенные за брата родные в прошлом году отправили Зинаиду в Москву, откуда он в последний раз выходил на связь. По приезду та написала заявление в милицию. Дала его фотографию. Побывала на квартире, в которой он последнее время обитал и откуда звонил, выяснив предварительно адрес через сотрудников «Ростелекома», дав им взятку, не дожидаясь, пока милиция начнет официальное расследование, которое, как потом оказалось, ни к чему не привело.

Все ее поиски не увенчались успехом. Квартира, которую снимал Артем, постоянно сдавалась то одним, то другим людям, в основном приезжим и полукриминальному контингенту, которым была полна российская столица в те времена. Девятиэтажный дом оказался почти на самой окраине города, а облезлая, убитая квартира напоминала скорее общежитие советских времен. Хозяйка квартиры, женщина лет шестидесяти, жившая в том же доме двумя этажами ниже в квартире какой-то родственницы, промышляла этим «бизнесом», то есть сдачей в аренду собственной жилплощади, с середины девяностых. Она долго не могла вспомнить, о ком идет речь. Потом вроде вспомнила, но ничего толкового не смогла рассказать о брате. Сказала лишь, что в то время в арендуемой у нее квартире проживали несколько парней, на вид очень похожие на бандитов, с коротко стриженными волосами, ходившие постоянно в коротких черных куртках.

– Недолго они здесь жили. С полгода, может, месяцев восемь, – сказала она сестре и закрыла на этом разговор. На этом следы брата терялись.

Несмотря на постоянное отсутствие денег и стабильной работы, Александр всегда исправно платил за телефон, зная, что сам регулярно будет звонить своей бывшей жене и детям. А они, в свою очередь – с каждым разом, конечно, все реже – звонили ему и справлялись об его делах и здоровье. Он знал, что действующий телефон дает и его брату шанс связаться с родными, сообщить о своем местонахождении, если в этом возникнет надобность… Если, конечно, он был еще жив…

Бродя в одиночестве по квартире, Александр частенько задерживал свой взор на старом, еще дисковом телефонном аппарате, который с каждым годом все реже и реже подавал свой голос, хотя когда-то, в далекие счастливые времена, то и дело разливался трезвоном по всей квартире, зазывая к себе домочадцев. Теперь он все больше молчал, смиренно и неподвижно стоя месяцами на полке возле вешалки в прихожей, словно забыв о своем хозяине. А тот, когда молча проходил мимо, шаркая ступнями, чтобы в очередной раз посетить кухню, ванную или туалет, посматривал на него в надежде, а иногда даже проверял, исправен ли он.

Порой Саня по несколько дней подряд не выходил на улицу, и тогда в квартире с утра до поздней ночи без умолку вопил телевизор, извергая из себя самые разнообразные звуки, а каналы постоянно сменяли друг друга по бесконечному кругу. И вообще вся жизнь Александра по возвращении в Казахстан после безуспешных попыток найти работу превратилась в круговорот одинаковых серых грустных дней, сливающихся в недели, месяцы, а потом и в года.