Я перевела взгляд на часы и увидела, что до прибытия автобуса, на который он собирался сесть, оставалось двадцать минут. Идеальное время, чтобы подойти и поболтать с ним.

Я снова завела машину и направилась в сторону автобусной остановки на вполне обычной скорости. Под обычной скоростью я подразумеваю, конечно, не так быстро, как пуля, но и не так медленно, как ездят восьмидесятилетние старушки.

Когда я подъехала к автобусной остановке, он, прислонившись плечом к столбу, изучал экран своего телефона. На лице у него было то же недовольное выражение, что и в ту ночь, когда я увидела его впервые. Причина, по которой его брови были нахмурены, заключалась либо в том, что он увидел, либо в головной боли. К счастью, у меня было решение для обоих случаев. Моя машина остановилась рядом с ним, а в моей сумочке лежала упаковка обезболивающих. Он поднял голову, прищурился и посмотрел на окно, стекло которого, как мне казалось, было затемненным. Медленно, как в кино, открыв окно, я увидела, что его взгляд меняется с любопытного на удивленный.

– Привет, незнакомец! – дружелюбно сказала я и поразилась тому, насколько уверенно звучал мой голос.

Его глаза широко раскрылись. Он не ожидал увидеть меня в такое время.

– Привет, – нерешительно ответил Динчер.

Если бы в этот момент я его не видела, то по голосу могла бы сделать вывод, что ему не по себе, но в его взгляде появилось счастливое волнение, и мне это не показалось.

– Ты снова сбежал с концерта? – игриво спросила я. Мне хотелось подчеркнуть, что я не следила за ним. Я рассмешила его.

– Нет, – сказал он с улыбкой, – на этот раз мне удалось продержаться до конца.

Я засмеялась. Может быть, даже немного громче, чем нужно.

– Разве у рок-групп нет своих черных микроавтобусов? Почему ты гуляешь по автобусным остановкам?

Его взгляд некоторое время блуждал по пустой улице. Пожав плечами, он сказал:

– Я не знаю, может быть, микроавтобус маловат для меня.

Когда я уже собиралась поспорить с ним и продолжить дискуссию, которую я выстроила в своем писательском воображении, его вопрос привел меня в чувства:

– Откуда ты знаешь, что мы рок-группа?

Свое удивление я попыталась скрыть фальшивой улыбкой.

– Эта футболка, которая сейчас на тебе, – быстро сказала я, – огромная надпись «Рок-звезда».

Тот факт, что он сегодня надел эту футболку, показал, что Вселенная была на моей стороне.

Он опустил взгляд на свою футболку, как будто забыл, что на нем.

– Верно, – пробормотал он и улыбнулся. Оторвавшись от столба, он сделал шаг к машине.

Считается ли грубостью то, что я до сих пор не вышла из машины?

– Так что ты здесь делаешь? – Он задал вопрос, и я обратила внимание, что Динчер разглядывал мой наряд, насколько это было возможно через окно машины.

– Я хотела пойти поужинать сегодня одна, вот и все, – сказала я, следуя задуманному плану.

– Видимо, ты совсем разочаровалась в мужчинах, – ответил он, игриво приподняв бровь.

– Так было бы гораздо безопаснее, – сказала я, слегка склонив голову, – но я думаю, что поступлю глупо и попробую дать еще кому-нибудь шанс.

Он улыбнулся, прищурившись. Его зубы, сверкавшие как жемчуг даже в темноте, дополняли его совершенный образ. Если бы его поместили в музей и позволили мне повернуть его на триста шестьдесят градусов и рассмотреть со всех сторон, не думаю, что я смогла бы найти в нем хоть один недостаток. Этот факт заставил меня задуматься о его предках. Мой слегка изогнутый нос, мои асимметричные брови, которые никогда не получаются ровными, в какой бы салон я ни ходила, и мои губы, трескающиеся круглый год, были самыми безобидными из дефектов, доставшихся мне от родителей. У него даже этого не было. Он точно не один из тех невероятно реалистичных роботов-гуманоидов?