Словно успокаивает пострадавшее место. А после – сжимает так, что у меня блики перед глазами. Вспышки внутри.

Гром – своей кличке соответствует. Стихия. Ураган. Сносит меня своей настойчивостью, разрушает любые стены.

Берёт то, что хочет, и никто не может его остановить.

– Наоралась, сладкая? – хмыкает, отстранившись. Его дыхание щекочет припухшие губы. – Теперь по-другому другому орать будешь.

– Ой. Я… А меня… Меня сейчас стошнит!

Выпаливаю, зажав ладонью рот. Гром отступает, я снова могу дышать. Разворачиваюсь, делаю круглые глаза.

Икаю. Надеясь, что правдоподобно. Судя по тому, как хмурится мужчина – у меня выходит.

– Бля, – ругается. – Набухалась?

– Тут душно, – бормочу сквозь ладони. – А шампанское было вкусным. И…

– И халявным. Как тебя вообще пропустили? Уволю нахрен охрану.

Почему-то «уволю» у Грома звучит странно. Словно немного о другом говорит.

Отгоняю мысли. Не хочу об этом думать. У меня других проблем хватает.

Это всё сестра виновата! Она меня сюда потащила. Достала уникальные приглашения, ныла мне, что не с кем пойти. Она фанатка искусства.

А ещё как про аукцион услышала – у меня не осталось шансов. Сестра загорелась идей ещё и познакомиться с кем-то.

– Там же такие солидные мужчины. И тебе найдём кого-то, – смеялась Ася.

Ага.

Нашли.

Громилу этого.

У меня губы болят до сих пор – так сильно Наиль целовался, сминал их. Страшно представить, что дальше будет.

– Мне нехорошо, – продолжаю давить на жалость. – Можно мне… Воды. И в уборную. И…

– Дохрена желаний, – качает головой мужчина, внимательно на меня смотрит. – Я хоть и золотая рыбка, но тормози.

– Золотая рыбка? – это какой-то жаргон?

– Ага. По желанию исполняю за каждый отсос.

Морщусь. Грубиян.

Громов всё же отходит к небольшому столу, где различные напитки стоят. Находит бутылку воды, звенят бокалы.

А я взглядом бегаю, пытаясь придумать, как мне отсюда сбежать. Жаль, что сквозь стены проходить не умею.

Взгляд цепляется за железную статуэтку. Сразу глупые мысли в голову лезут. Может мужчину оглушить? И быстренько смыться?

Ага. Шибану, а потом он меня шибанёт.

Так, что я неделю ни ходить не смогу, ни ноги сдвинуть.

Я делаю шаг в сторону, чтобы меня не соблазняли сумасшедшие затеи. Обнимаю себя за плечи, поправляю съехавшие рукава.

– На, – Гром протягивает мне бокал. Забираю, на секунду коснувшись его пальцев. Током бьёт. – Не откинься мне тут.

– Давайте мы с вами договоримся, – прошу. – Вы ведь серьёзный мужчина. Так дела не решаются. Я могу постепенно долг возвращать. Я работаю.

– Ага. На полставки в забегаловке какой-то. И клепаешь друзьям курсовые. Доход, наверное, охуенный.

Я цепенею. Он даже такую информацию смог достать? Никто ведь не знает, только несколько людей.

– Ты мне сколько? Лет двести будешь долг возвращать? – насмехается надо мной. – Не заинтересован. Тем более что ты мне не просто задолжала. А подставила. Поставку сорвала.

– Поставку? – хмурюсь. – А, не можете теперь статую отдать. Но ведь можно что-то другое? Нет?

– Нет. Мне из-за тебя теперь выкручиваться надо. Всю схему переделывать. А моё время дорого стоит.

– У меня такое ощущение, что вы мне с каждой минутой будете долг увеличивать.

– Врубаешься.

Я медленно пью воду без газа. Тушу костёр внутри, успокаиваюсь. Дикое волнение медленно затихает внутри.

Надеюсь, что смогу думать трезво сейчас, что-то придумать. Ну нельзя же так!

Не может меня Громов к близости склонить.

– Можно в уборную? – прошу. – Мне правда нехорошо. Вы же не хотите, чтобы мне в процессе плохо стало?

– Допивай и двигай.

Бросает раздражённо. Поправляет часы на запястье, воротник рубашки. Я невольно залипаю на его татуировке.