– Я – новый товаровед, и мне как-нибудь нужно добраться до Красногорска, – сказала Оксана.

– Товаровед?! – тетке стало смешно, она разразилась громовым хохотом.

Ее огромное тело колыхалось, как студень, казалось, что тетка сейчас надорвет живот, а хохот постепенно переходил в надрывные рыдания. Маленькие поросячьи глазки под белесыми бровями сузились и превратились в щелки.

– Что ты собираешься здесь делать, бледноликая тень?! Таких худых товароведов у нас еще здесь не было. Ха-ха-ха!

На нее опять напал приступ гомерического хохота, явно означающего презрение к незнакомой девушке.

– Слушайте, я к Вам приехала на работу. Дайте хотя бы позвонить в Красногорск! – Оксана разозлилась.

– Звони! – Ковалиха придвинула к ней массивный телефон с громоздкой трубкой.

– Только по делу звони – а то много вас таких тут шастает, неизвестно откуда вы беретесь.

– Что за люди?! Что за дикий край? – подумала про себя Оксана, а вслух сказала:

– Да кто у вас тут шастать может в такую погоду?

Замерзшими руками она набрала номер председателя.

– Да спят они все уже давно, – сообщила Ковалиха.

Не прекращая злобно ухмыляться, она потребовала:

– Покажь докУменты, звязда!

Оксана начинала уже привыкать к ее грубостям, но, пожалуй, с Коваль Лидией Васильевной лучше не спорить.

Она достала из чемодана вызов на работу и свой паспорт.

Заведующая затерянной в глуби веков и лесов конторы долго изучала документы и сверяла нечеткую фотографию на документе с Оксанкиным расстроенным лицом.

– Значит, так, милочка, – решила она, наконец, прекратить ржать и перейти к делу.

– Завтра придут на погрузку машины с Красногорска, и ты поедешь первым обратным рейсом с ними. А пока оставайся здесь, что с тобой делать?

Она глубоко вздохнула, вздох ее выражал непреодолимую печаль от мысли, что Оксана не исчезнет во тьме ночи, а будет дальше продолжать портить ей нервы.

Оксана нервно осмотрелась вокруг – из предметов мебели в сторожке, не считая сейфа, были стол, два обшарпанных стула и продавленный серенький диванчик.

– Зашибись, – подумала она. – Листочек, гонимый ветром, занесло на Сахалин. На каторгу! И здесь этого листочка никто не ждет. Всякое со мной бывало, но такое впервые!

Воспоминания последних более-менее благополучных лет уже стерли из памяти годы скитания без гроша в кармане и бесконечной борьбы за кусок хлеба. Ей никогда в жизни не пришла бы в голову такая бредовая идея, не будь она круглой сиротой без роду и племени.

Отца у нее вовсе не было, мать ее бросила и уехала с новым мужем в неизвестном направлении. И где только не пришлось Оксане работать после с трудом оконченного заочно института – в самых захудалых селах и деревнях России, и даже в Чернобыле удалось побывать, стать ликвидатором аварии на ЧАЭС.

И она никогда не была бессловесной и не умеющей за себя постоять – поэтому придала своему голосу ровно столько металла, сколько требуется, чтобы воздействовать на эту полоумную гром-бабу.

Оксана громко и четко сказала Ковалихе:

– Если Вы не хотите, чтобы весь рыбкооп завтра обсуждал то, как Вы оставили меня одну темной ночью в этой дыре, я бы хотела, чтобы Вы приютили меня у себя дома. Вы ведь не здесь живете, так?

Та аж дар речи потеряла, но поняла, что на сей раз ей не отвертеться, и избавиться от непрошеной гостьи не получится.

– Ну что ж, пошли, – грустно вздохнула Ковалиха, направившись к выходу из сторожки.

Радостная Оксана вприпрыжку бросилась за ней по снежным сугробам.

Идти мешали и каблуки, и оттягивающий руки чемодан. Но, к счастью, шли они недолго.

Ковалиха жила одна, в маленьком деревенском домике. Она быстро нажарила картошки по-деревенски на настоящей газовой плите и навалила тарелку с верхом Оксане.