. Однако мы можем отметить масштабность целей, которые историческая школа ставила перед собой. «Поскольку во всех странах были свои обычаи, привычки и традиции, создававшие их уникальную историю и определявшие современный общественный строй, Рошер считал, что задача экономической науки заключается отнюдь не в объяснении закономерностей, которые можно выделить из рационального поведения индивидов. Ее первичной задачей он считал анализ исторического развития таких “целых”, как страны, экономические системы и классы, а также определение исторических законов их развития. Общественные науки, считал он, это теория истории»[160]. Основным следствием последнего заявления было проведение четкой разделительной линии на академическом песке: «Главным утверждением исторической школы является то, что общественные науки – это науки исторические, и они совершенно не похожи на естественные науки»[161]. В еще более провокационной манере историческая школа заявляла, что «общественные науки – это не науки sui generis, но теория истории, поэтому они являются частью исторической науки. Позитивные науки делятся только на науку и историю»[162]. Учитывая этот настрой, не приходится удивляться ни тому, что влияние немецкой исторической школы на развитие экономической теории оказалось ничтожно малым, ни тому, что усилия ее членов привлекали пристальное внимание как историков, так и представителей других общественных наук. Однако у себя на родине историческая школа оказала колоссальное влияние на несколько поколений немецких экономистов[163].

В 1880-е годы историческая школа имела такую безраздельную власть над научным сообществом Германии, что любая форма влияния на немецких экономистов со стороны как классической, так и неоклассической теории была исключена. Однако начиная с 1883 г. сторонники историзма вступили в ожесточенную дискуссию по поводу методологии, в знаменитый Methodenstreit, в котором за явным преимуществом победили их оппоненты Карл Менгер и австрийская экономическая школа[164]. Несмотря на поражение в этом споре, историческая школа не только успешно сохранила свое положение в Германии, но и сумела расширить сферу влияния на Америку Когда американский экономист Ричард Т. Эли, учившийся в Гейдельберге, объединился с Джоном Р. Коммонсом и Уэсли К. Митчеллом, чтобы основать американскую институциональную школу, вдохновение они черпали преимущественно из наследия немецкой исторической школы, пару десятилетий в начале XX в. они имели большой успех[165].

Вернемся немного назад – в конец XIX в. Пока немецкие экономисты вели бои по поводу методологии, в Европе возникла еще одна группа критиков неоклассической революции; их доводы по сей день продолжают сеять раздор среди представителей общественных наук. На сцене появилась экономическая социология, созданная одновременно независимо друг от друга Максом Вебером в Германии и Эмилем Дюркгеймом во Франции[166].

Как и Эли, Вебер учился в Гейдельберге, где, само собой, ему преподавалось учение немецкой исторической школы. Когда в 1895 г. его назначили на кафедру политической экономии во Фрайбургском университете, он назвал себя одним из младших представителей этой школы, а в следующем году вернулся в Гейдельберг, где стал профессором политической экономии[167]. Самой знаменитой и самой раскритикованной работой Вебера стала упоминавшаяся выше «Протестантская этика и дух капитализма», вышедшая в 1904–1905 гг. и определенно отражавшая тот факт, что сам Вебер был воспитан матерью-кальвинисткой[168].

Однако для нашей темы куда важнее то, что в 1908 г. Вебер был назначен редактором монументального справочника по экономической теории: двенадцатитомного «Grundriss der Sozialoekonomik» («Очерк социальной экономии»). Замысел Вебера был определенно междисциплинарным. В учебник вошли статьи из области экономической теории, экономической истории и экономической социологии; более того, обе стороны все еще пылавшего Methodenstreit были приглашены принять участие в проекте. Собственный вклад редактора в эту работу – книга «Хозяйство и общество» – содержит то, что Нил Смелсер и Ричард Сведберг назвали «неким основополагающим документом экономической социологии»