— Нам все равно, — отвечает одна из них. У девушки ярко-рыжие волосы и веснушки на лице. — Хватит бездельничать, у нас много дел.

Сначала меня отправляют вытирать пыль в гостиной, потом в кабинете Главы.

Я стараюсь все делать аккуратно и ничего не разбить, чтобы лишний раз никого не злить.

Мое внимание привлекает огромная картина на стене.

На ней изображены Глава с женой, три сына и Дана.

Вот только Тиграна почему-то нет. Надо обязательно спросить почему.

Когда с уборкой было закончено, я возвращаюсь на кухню.

— Вот ведро, тряпка и моющее средство. Дорожка на улице должна сверкать, — командует рыжая девчонка.

Она отыгрывается на мне, словно я перешла ей дорогу.

Сцепив зубы, принимаюсь за работу. Запах моющего средства такой резкий, что хочется поморщиться и чихнуть.

Кожа на руках нестерпимо жжет, разъедает раны.

Безумно больно и обидно. Чем я заслужила такое отношение?

В родном доме меня не любили. Отец винил в смерти мамы, потому что она умерла при родах.

Мачеха ненавидела и постоянно оскорбляла.

Сестры завидовали белым длинным волосам и фарфоровой коже, называя меня бледной молью.

Я знала, что моя учесть будет не завидна, но не предполагала, что настолько.

В нашей семье всегда отец выбирает жениха.

Девушки не выходят замуж по любви.

Но я не думала, что попаду в лапы врага, который будет издеваться надо мной.

Пока я размышляла о своей жизни, вымыла дорожку.

Хоть я больше и не использовала моющее средство, но оно все равно разъело кожу до мяса.

Сцепив зубы от боли, я села на землю, чтобы немного отдохнуть.

Небо затянулось черными грозовыми тучами, вдалеке слышны раскаты грома.

Скоро, наверное, будет ливень.

И только я об этом подумала, как крупные капли полетели вниз.

В дом, где меня все ненавидят, идти совсем не хочется, но выбора у меня нет.

— Ну что, явилась? — встречают меня недружелюбными взглядами горничные. Не понимаю, за что они меня все ненавидят.

— Да. Там дождь начался. А можно мне аптечку? Руки обработать, — протягиваю им травмированные ладони.

— Нельзя. Так заживет. Ты еще не все комнаты убрала, — командует рыжая.

— Хватит на сегодня, — не выдержав, вспыхиваю.

Неожиданно на кухню заходит свекровь, все резко замолкают и вытягиваются в струнку. Женщина, скривив рот, осматривает нас и задерживает на мне свой взгляд.

— Почему прохлаждаешься? Что значит хватит? — разглядывает меня с прищуром.

— Посмотрите на мои руки. Мне больно. Я не могу ничего ими делать, — я верю, что женщина сейчас пожалеет меня.

— Хватит притворяться. Свалилась на мою голову.

— Я не по доброй воле здесь. Перестаньте меня постоянно оскорблять, — не в силах сдержать бурные эмоции в груди, взрываюсь.

— Ах ты, дрянь, — свекровь хватает меня за волосы и дергает на себя, а потом резким движением рвет бусы на моей шее.

Жемчужинки разлетаются по всей кухне.

— Отпустите, больно, — кричу во все горло. — Дайте мне бусинки собрать. Это же мамины бусы.

— Запомни раз и навсегда. В этом доме ты никто и будешь слушаться меня. Иди на улицу и подумай о своем поведении.

Женщина вытаскивает меня за волосы под дождь и закрывает дверь на замок.

— Откройте, пожалуйста, — бью кулаком в стену, но никому нет дела.

Горло перехватывает от боли и обиды. Это была память о мамочке. У меня больше ничего не осталось. Даже фотографии.

На улице заметно похолодало, и мелкий дождь разошелся до масштабов ливня.

Навеса нет, чтобы я могла спрятаться, да и сил на борьбу больше не осталось.

Я медленно оседаю на землю и начинаю плакать, закрыв лицо ладонями.

Одежда, мгновенно промокнув, липнет к телу. Я дрожу от холода и обиды.

Сердце в клочья. Неужели теперь такой чудовищной будет моя жизнь?