он со мной делал… — делаю вид, что мечтательно пролистываю воспоминания в голове. — До самого утра уснуть не могла.

— Тебя в детстве не учили, что взрослым врать нельзя? — Рома выдыхает это в мои губы.

Вроде бы спокоен внешне, старается себя контролировать, но я все равно вижу, как от тяжелого дыхания раздуваются крылья его носа. Все они собственники, мужчины эти. Не останавливает даже тот факт, что я совсем ему не принадлежу. Ни в какой из вселенных.

— Ты думаешь, что я вру? — нож я убираю, чтобы никто не поранился. Вместо него теперь давлю на грудь Сатаны кончиком ногтя. — У меня до сих пор все тело ноет. Как после хорошей тренировки. Я столько новых поз узнала, ты даже не представ…

Чернов с рыком накидывается на мой рот. Наматывает мои волосы на кулак, фиксирует голову так, что у меня получается только мычать. Даже мое сопротивление, выражающее упершимися в его грудь ладонями, он ломает с поразительной легкостью. Просто напирает жестче, лишив меня последних сил.

У меня воздух в легких заканчивается, а он все целует и целует. Проталкивает язык мне в рот, шарит руками по телу, сминает задницу и добирается до груди. Он банально лапает меня, а я сделать ничего не могу. Только мычу что-то нечленораздельное ему в рот и ногтями расцарапываю плечи.

Рома отлипает от меня под шипящий звук убегающего кофе. Тянется к плите, переставляет турку на другую конфорку и выключает газ. А я после этого от души заезжаю рукой по его щеке.

— Маленькая сучка, — Чернов улыбается, потирая лицо.

— Охамевший придурок, — возвращаю ему колкость, хочу нырнуть в сторону, но мне опять мешают. — Убирайся из моей квартиры.

— Я еще кофе не допил.

Зафиксировав мою голову за подбородок, он еще раз присасывается к моим губам. Кусает меня за кончик языка напоследок, отрывается и, как будто ничего из ряда вон не случилось, переливает кофе в кружку, которую я заранее приготовила.

Форменная наглость.

Пока Чернов хрустит моими печеньками, я задумываюсь над тем, чтобы выманить его на балкон и там закрыть. Пусть посидит, подумает над своим поведением. План отпадает, когда я понимаю, что Рома запросто может пометить цветы, удовлетворяя физические потребности своего организма.

— Я знаю, что ты в эту субботу ездила к своей бабке, — в очередной раз усмехается Чернов.

— Ты что, следишь за мной?

— Дашка проболталась.

Кажется, нам с подругой предстоит серьезно поговорить.

— Что делать собираешься, Золушка? У тебя есть восемьсот штук?

— Тебя сейчас отравлю, сдам на органы, и у меня будет даже больше, — спокойно отвечаю на вопрос Чернова, наблюдая, как он точит уже пятое печенье.

Такими темпами мне придется в магазин идти после него, потому что одной упаковкой дело явно не ограничится.

— Злая ты девочка, — изображает из себя обиженного Рома. — Я же серьезно спрашиваю, Лер. Что делать планируешь?

— Разберусь как-нибудь сама, не маленькая.

— С удовольствием посмотрю на это. Но, если что, знай, я всегда готов тебя поддержать. Разумеется, за небольшую услугу.

— Сейчас ты предложишь мне стать твоей любовницей? — упираю руки в бока.

— Я бываю очень щедрым. Кто тебе еще предложит такую сумму за обычный секс? Уж прости, но между ног у вас все одинаковое.

— Ты поэтому никак отстать от меня не можешь? Потому что у нас все одинаковое?

— Я коллекционер, — ухмыляется Чернов в своей привычной манере.

— Слушай ты, коллекционер, кофе допил? Вот и шуруй дальше по своим делам. А то расселся тут, печенье мое жрет.

Рома переводит взгляд на упаковку, в которой осталось меньше половины, и как-то странно хмурится. Отряхивает испачканные в крошках пальцы прямо на мой чистый пол и поднимается со стула, который только каким-то чудом под ним не рухнул. Там, вообще-то, ножки шатаются, мне немного не хватило на хорошую мебель в кухню. Планировала купить со следующей зарплаты хотя бы новые стулья, но теперь придется повременить.