Паша изобразил улыбку, куда больше похожую на тигриный оскал, и выдал:
– Непременно. А теперь извини, Сергей Иванович…
– Да-да, не буду тебя задерживать.
Зам главы наконец убрался. Павел еле дождался, пока он выйдет, запихнул проклятый свадебный альбом обратно в конверт. И не стал звонить жене. Нет! Ему нужно было увидеться с ней лично и спросить – какого х*ра это было?!
***
До дома не успел добраться, заметил ее машину. И не стал ждать. У него так пригорало внутри, что он там же ее остановил.
Холодное:
– Здравствуй, – от жены. – Давно не виделись.
– Какого хрена ты возвращаешься так поздно?!
– Это не твое дело.
Это дополнительно взбесило, но он не стал выяснять дальше, а потряс перед ее окном этим чертовым свадебным альбомом, который держал в руке.
– Что это?!
– Это? – она и бровью не повела. – Отчет о подготовке к свадьбе нашего сына.
– Нахрена было присылать это мне?! Это же по всему документообороту прошло! Как мне теперь этот идиотизм объяснить?!
– Да? – на лице Маши обозначилась улыбка. – Ничего страшного, придумаешь. В конце концов, Наташе отнеси, там интересные идеи, вам с ней пригодится.
– Какая ты!.. – Павел чуть не задохнулся.
И неизвестно, что бы из этого всего вышло, но в этот момент рядом остановилась машина. Он резко обернулся, уже хотел выругаться, оказалось, подъехал сын.
Коля вышел из машины и шагнул к нему.
– Что здесь происходит?
Отчужденный, резкий, брови нахмурены.
– Ничего, – сквозь зубы бросил Павел.
Сел в машину, швырнул альбом на заднее сидение и уехал.
***
Машу трясло от напряжения, сказать, что это ее не затронуло, значило бы солгать.
Глава 7
Она еще некоторое время смотрела вслед отъезжающей машине (все еще ее, блин!) мужа. Ее переполняли эмоции, внутри дрожало все невысказанное. Наконец Маша сделала надо собой усилие и выдохнула, а потом обернулась к сыну. А тот смотрел на нее встревоженно.
– Все в порядке?
Маша кивнула:
– В полном.
Конечно. Не хватало еще, чтобы она расползлась при сыне! Павел Торопов того не стоил.
– Ты что-то хотел?
Коля еще некоторое время недоверчиво всматривался в ее лицо. Маша даже занервничала: может, она как-то не так выглядит? Потом вдруг расслабился.
– Да, – и добавил смущенно: – Ма, накормишь ужином?
Это прозвучало так обыденно и естественно. Как раз то, чего не хватало, чтобы вернуться в свою нормальную жизнь.
– Конечно, – сказала Маша. – Что за вопрос?
Она даже смогла улыбнуться.
– Поставь машину в паркинг и поднимайся.
– Ага, – с готовностью кивнул сын. – И я сегодня у тебя переночую?
Ага, так есть хочется, что переночевать негде.
– Иди уже, – проговорила она, поправив ему свесившиеся на лоб волосы. – Это твой дом, и тебе не нужно спрашивать разрешения.
Как некоторым.
Однако этого не прозвучало.
***
В паркинг они заезжали почти одновременно.
Маша поставила машину на свое место, а Коле пришлось поколесить, но он нагнал ее уже у лифтов. Потом поднимались наверх. Молча. Она искоса смотрела на сына и… узнавала и не узнавала его. Взрослый мужик, хмурый, куда только исчезла его обычная веселость. В этот момент ей хотелось пристукнуть Торопова.
Но стоило войти в дом, восприятие изменилось. Маша замешкалась в прихожей, пока сумку клала, пока снимала туфли, а он прямым ходом направился в кухню и стал греметь кастрюльками. Оттуда донеслось:
– Ма! Что у нас есть пожевать?
И она снова почувствовала себя мамой. Казалось бы, давно ли это было? Когда ее дети ходили в школу, потом учились в институте? И вот это самое «Ма, что у нас есть пожевать?» можно было услышать в любое время суток. Теперь все взрослые, у всех своя жизнь.
Маша иногда скучала по тем временам (хотя, честно говоря, перекрестилась, когда дети стали жить отдельно). И по инерции готовила на четверых, хотя они жили вдвоем с Павлом. Нет. Вот этого не надо. Момент портить.