Наконец, беру себя в руки. Выйдя из кареты, я тут же попадаю в объятия отца. Из его восторженных восклицаний понимаю только одно: Эмиль – прекрасный, великодушный человек. Он-де и покои нам выделил, парадный экипаж предоставил, обещал представить высшему обществу. Я морщусь, словно откусила лимон. Маменька, видя мои страдания, отправляет отца восвояси и ведёт меня на второй этаж. По счастью, выделенные нам комнаты в восточной части дворца я совсем не знаю, а потому окружающая обстановка не гнетёт печальными воспоминаниями.

Войдя в изящно убранную гостиную, я уже собираюсь отправиться в спальню, чтоб хоть остаток сегодняшнего дня провести в спокойствии, но тут замечаю в кресле у неразожжённого камина стройную черноволосую женщину, одетую в строгое платье тёмно-пурпурного цвета, так эффектно подчёркивающее аристократическую бледность её кожи. Она поднимается нам на встречу, и я узнаю её: герцогиня Илона Келлер. Любовница Эмиля.

– Ваша светлость, это моя дочь, баронесса Лияра Армфельт, – с поклоном представляет меня маменька.

Делаю лёгкий книксен, что несколько противоречит правилам этикета: всё-таки герцогиня куда выше меня по титулу, и поклон должен быть ниже, но я не могу подавить раздражение. Терпеть не могла Илону тогда, не собираюсь терпеть её и сейчас.

Герцогиня окидывает меня оценивающим взглядом свои ярко-голубых глаз, и я понимаю: неприязнь взаимна.

– Леди Лияра, – она говорит неспешно, чуть растягивая слова. – Его высочество крайне лестно отзывался о ваших светских талантах, поэтому я предлагаю вам составить мне компанию. Скоро начнётся сезон балов, буду рада видеть вас рядом.

Ага, «решила» она, как же, а уж про «рада» нечего и говорить. Представляю, как эти двое лежат в кровати, обсуждая мой единственный талант – появляться не в то время не в том месте, и Эмиль приказывает своей любовнице приглядывать за противной баронессой. Чувствую, что увязаю как муха в паутине, но сделать ничего не могу. Остаётся только согласиться:

– Благодарю, миледи, вы очень добры.

Она кидает на меня последний тяжёлый взгляд, не сулящий ничего хорошего.

– Я заеду завтра утром. Будьте готовы к десяти, – сухо бросает Илона перед уходом.

Конечно, герцогиня живёт в одном из тех домов с видом на набережную, мимо которых мы проезжали. Её муж почил несколько лет назад, но Илона о нём никогда не вспоминает, будто его никогда и не было. В прошлый раз Эмиль часто наведывался к ней сам – особенно показательно это было сделано в нашу брачную ночь. Тогда я проглотила унизительный плевок в лицо перед всем обществом: слухи о том, что великий князь не спит со своей женой, разлетелись в мгновение. Но сейчас мне никакой свадьбы не надо, я не собираюсь конкурировать с Илоной ни как жена, ни как любовница. Пусть забирает себе эту ходячую проблему, а меня оставит в покое!

Вот только от чего так ноет в груди?

***

С самого утра я мрачнее тучи. Отвязаться от герцогини – задача невыполнимая, поэтому я беру себя в руки и ровно в десять утра выхожу на заднее крыльцо дворца. Илона пунктуальна, как часы: я ещё надеюсь, что она забудет или приедет хоть на час позже, но стоит мне ступить на верхнюю ступеньку лестницы, как её открытый экипаж уже въезжает в ворота.

Рядом с ней сидит девушка, такая же черноволосая и голубоглазая, но без тяжёлого взгляда герцогини, который будто видит меня насквозь – Луиза Фальк, её младшая сестра и фрейлина императрицы Катарины. Она приветливо здоровается со мной и тут же принимается щебетать о всяких пустяках, пересказывая сплетни двора.

Раньше Луиза казалась мне милой, но наивной девушкой, полной противоположностью Илоне с её ледяным взглядом и слегка манерной речью. Не удивительно, что Эмиль выбрал старшую сестру: трудно представить его, польстившегося на простодушную открытость Луизы. Тогда это меня мало волновало – Илона, поступившая ко мне в свиту после замужества, даже забавляла, я любила подразнивать её, повисая на Эмиле при любом удобном случае в нарушение всех правил этикета, а Луизу и вовсе не принимала всерьез. Сейчас же я не могу отмахнуться от желаний герцогини Келлер, а её сестра может послужить хоть каким-то барьером между мной и суровой Илоной, поэтому я активно участвую в беседе.